Сестра, как мне кажется, сама не до конца осознавала, насколько она любит Петю. И то, что он свою жизнь положил к ее ногам, оценила только тогда, когда он нас покинул. Он старался ей угодить каждый день, каждый час, каждую минуту. Он любил ее всякую. Гладил постаревшее лицо и говорил: «Это мои морщинки». Вот что он писал ей: «Кровиночка моя, солнышко мое, мой путеводитель, дружище мой, моя любовь и единственная любовница, дурында моя самая большая на свете! Маюська, ты моя любовь. Я боюсь, когда ты от меня уходишь даже на минуту. Когда тебе плохо, у меня болит сердце. Когда на меня орешь, я страдаю любя и люблю страдая». Когда я прочитала своей подруге эти строчки из его письма, та заплакала и сказала: «Если бы мне кто-нибудь написал такое, значило бы, что я не зря прожила жизнь...» Майя часто говорила Пете: «Не смей болеть. Ты должен меня похоронить».
Мария Габрилович: В июле 1994-го его не стало. Мама отдыхала в спальне, а Петя читал в гостиной. И внезапно умер от сердечного приступа. Это была трагедия. Мама сразу очень сдала. Она не понимала, как это все могло произойти, и не верила до конца, что мужа больше с ней нет. В своем дневнике разговаривала с Петей как с живым: «Родненький, уже пять дней, как тебя нету. А я все жду, когда ты позовешь меня кашку кушать», «Петюня, ты знаешь, Маша приезжала сегодня. А мне дали какой-то набор, я его между Верой, Зиной и Машей поделила».
Она только и делала, что считала дни, прошедшие с его смерти. Жила от одной поездки на могилу до другой и обижалась, если некому было ее туда подбросить. Небольшое деревенское кладбище Ракитки за Хованским Майе очень понравилось: «Здесь под березкой и я буду лежать». Депрессия у нее была страшная. Но незадолго до аварии она вдруг успокоилась и сказала подруге: «Петя ждет меня. Он обещал, что мы скоро встретимся...»
Вера Дряннова: Помню, я как-то поссорилась с мужем. Прихожу к Майе жаловаться. А она мне:
— Вер, все это такая ерунда! Жизнь так быстро проходит. Если вам хорошо вдвоем, будьте вместе и поменьше обращайте внимания на мелочи. — Она была совершенно потухшей: — Я не хочу жить...
— Майя, о чем ты? Тебе еще Машу надо выдать замуж, Зину с ребенком поддержать...
Сестра молча кивала головой, мол, говори, говори, а потом тихо произнесла:
— Пети нету...
Мария Габрилович: До сих пор помню этот день. Я купила швабру-лентяйку для мамы. Она по-прежнему мыла полы руками. Прихожу — ее дома нет. А я без ключей от маминой квартиры. На улице страшный ливень, стою в подъезде и жду. А она, оказывается, решила сбегать в диспетчерскую узнать, когда дадут воду, которую отключили. Наконец смотрю, идет через двор, на голове бигуди — она собиралась с Любовью Соколовой ехать на встречу со зрителями. Идет, меня не видит, а на лице такая печаль! В груди кольнуло: скоро мамы не станет. Сели в лифт, я швабру показываю:
