Я любила бывать в доме Габриловичей. Стометровая квартира была со вкусом обставлена мебелью красного дерева. Мне разрешали играть с любой вещью, даже с пепельницей из малахита. В холле повесили качели. Натыкаясь на них, дед, который все время был в своих мыслях, набил на лбу не одну шишку. Но Нина Яковлевна считала, что ребенок, если хочет, может качаться хоть сутки напролет. Меня возили в хорошие дома отдыха. Все очень переживали из-за моей родовой травмы. На ноги я встала поздно, после того как сняли распорки, но зато ползала быстрее, чем ходили мои маленькие ровесники во дворе, всех перегоняла.
Бабушка навещала меня на даче в Малеевке, куда я ездила от детского сада Литфонда. Хотя после гибели старшего сына она вообще не признавала дач... Четырнадцатилетний папин брат отдыхал за городом и утонул, попав в водоворот. Его портрет в пионерском галстуке висел в бабушкиной спальне. Юра был ее сыном от первого брака, а дедушка его усыновил. Нина Яковлевна каждый день ездила на Новодевичье кладбище, где он был похоронен. Когда ради меня стали снимать загородный дом, бабушка там уже совсем не показывалась, отправляла шофера с гостинцами.
Нина Яковлевна была единственной женой Евгения Габриловича, он так и говорил: «Одна и на всю жизнь!»
Бабушка утверждала, что Женьке (так она называла мужа) удобно с ней жить. Она, полновластная хозяйка дома, абсолютно освободила от бытовых проблем мужа и сына. Командовала всеми домашними как Суворов армией. Страстная преферансистка, по ночам бабушка с сигаретой в руке играла в карты. А дед в полосатом халате сидел в это время за пишущей машинкой. Когда Габриловичу надо было идти по важным делам к начальству, жена заставляла его надеть ордена. Дедушка писал о жене: «Самое удивительное, что ее, дочь жандармского офицера, выгнали из четвертого класса гимназии как недостойный элемент, и она была человеком необразованным. Не очень-то любила читать и заниматься «умными» вещами. Тем не менее жизненное чутье, ощущение подлинности и лжи у нее было огромное. И никто — а жена дружила, например, с Бабелем, Ахматовой, Раневской — не воспринимал ее как человека необразованного, она могла поговорить даже о Прусте, впервые слыша эту фамилию».
Нина Яковлевна была «редактором» Евгения Иосифовича: внимательно прочитывала каждую только что напечатанную им страницу и если ей не нравилось, рвала. В свое время она сделала все, чтобы ее муж стал сценаристом — в кинодраматургии платили больше, чем в печатной литературе. Дедушка любил повторять, что если бы не жена, он не стал бы Габриловичем. Благодаря ей начал работать со своим приятелем режиссером Райзманом, стал очень успешным.
