Осенью шестьдесят третьего, когда мне было девять лет, отца не стало. Мы с матерью остались вдвоем в странно просторной квартире. Первое время спали в одной комнате — так меньше ощущалась пустота. Мать поменяла фамилию. Теперь она стала Ниной Скуйбиной.
После смерти отца отношения с его родителями охладились: Скуйбины и раньше не были в восторге от женитьбы сына. Они предельно увеличили дистанцию и общаться со мной начали, лишь когда я уже заканчивал школу. Оказалось, что общее горе не всегда объединяет.
Вскоре мама перешла работать на «Мосфильм» — в Творческое объединение писателей и киноработников. Руководили им Александр Алов и Владимир Наумов. «Здесь больше платят», — попросту объяснила мне мать.
Это было очень сильное объединение. Помимо Алова и Наумова там работали Бакланов и Бондарев, Тарковский и Хуциев, Басов и Швейцер, Карасик и Егиазаров и много других талантливых людей. Идея состояла в опоре на литературу высокого уровня, на сотрудничество с лучшими современными писателями. Непосредственно с автором сценария и режиссером-постановщиком работает редактор. На эту должность и перешла мать.
Настоящий редактор — не цензор, не чиновник, это человек, глубоко разбирающийся в литературе, драматургии, режиссуре, понимающий, как меняется и развивается замысел фильма на разных этапах работы, и видящий то, чего не замечают находящиеся внутри тяжелого и долгого процесса создания фильма авторы. Мама оказалась очень хорошим редактором. Помимо опыта работы в издательстве у нее был еще и опыт четырех картин, прожитых рядом с отцом от начала и до конца. Она была мила и доброжелательна, практически никогда ни на чем не настаивала, но после общения с ней у режиссера или автора сценария появлялись свои собственные идеи и решения. Ее голос очаровывал собеседника, но столь же мягко и безупречно по форме она могла высказать очень жесткие оценки. Вкус у матери был безошибочный. С ней любили работать.
В этот период цензурная ситуация становилась все тяжелее: легли на полку «Андрей Рублев» и «Скверный анекдот», наглухо закрывались такие сильные сценарии, как «Закон» Алова и Наумова. В объединении имелся сценарный договор с Солженицыным. Александр Исаевич написал первый вариант, но к тому моменту о запуске даже самого безобидного его сценария (это была комедия) нечего было и думать. По «вражеским голосам» каждый день читали «В круге первом», от Солженицына шарахались. В принципе, существовала возможность расторгнуть договор, оставив ему аванс, чтобы было на что жить... Влезать в эту ситуацию никто не рисковал. Тогда мама сама поехала к нему в Рязань — как сейчас говорят, разруливать. На память об этой поездке сохранился экземпляр «Ивана Денисовича» с дружеской надписью.
