Балконное ограждение зашили листами пластика, на дополнительных стойках смонтировали щиток для головы — от ветра, чтобы отец даже зимой мог сидеть и дышать свежим воздухом. Его нужно было одеть, отвести на балкон, усадить, присматривать, все ли в порядке, ведь громко позвать отец не мог. В доме появилась крепкая мрачноватая украинка Александра Ивановна — у матери попросту не хватало физической силы. При всем этом у нас не пахло больницей, не лежали на виду лекарства, родители любили гостей, у них был открытый дом. Отец был весел, остроумен, мать — хороша собой и полна обаяния, друзья любили у них бывать, это ничем не напоминало посещение больного.
В то время в доме у метро «Аэропорт» жили люди одного возраста и одной профессии, все друг друга знали, многие дружили и двери в квартиры не запирались. Однажды зимой туда попал допившийся до безумия мужик в тапочках и майке-«алкоголичке», он метался по подъезду, забегал в разные квартиры, заскочил к нам, перепугав бабушку, и нарвавшись наконец на молодого Ефима Севелу, убежал, теряя тапки и крича, что его убивают евреи.
Однажды Эйзенштейна спросили, какое качество кинорежиссера он считает главным. Эйзенштейн ответил: «Бычье здоровье».
Всем было ясно, что отец не в состоянии снять еще один фильм, но он его снял.
Я показывал «Суд» своим студентам. Они обсуждали его без скидок на болезнь режиссера — про болезнь они ничего не знали. Было понятно, что это тот самый случай, когда талант, профессия и жизненная позиция автора в соединении дают то, что называется искусством.
Кино — дело коллективное. Суть профессии кинорежиссера состоит в том, чтобы твои мысли и чувства объединили вокруг тебя десятки людей, чтобы твои цели разделяла вся съемочная группа, чтобы те, кто работает вместе с тобой, верили в тебя и в успех всего дела — только тогда можно рассчитывать на результат. Для самого режиссера все это означает практически круглосуточный напряженный труд.
По оценкам английских врачей, к этому времени отец уже должен был умереть. Он окончательно утратил возможность нормальной речи. То, что отец говорил, полностью понимала только мать. Его сорежиссер на этой картине Аида Манасарова понимала его хуже. Я тоже. Мать стала его руками и голосом.
