Мне достался не только персонаж, но и костюмы Гали. Я выбрала совершенно прозрачную кофту с кружевными вставочками. Белья я тогда не носила. Так и вышла на сцену! Для того времени — отчаянно смелый шаг.
Удивительно, но я ни разу не сбилась с текста. Равик в «Интервью...» играл клоуна. По роли он умолял отпустить его дочь из тюрьмы. Я подавала реплики и плакала от жалости к его герою. Это его подкупило. «Оказывается, и артистка она ничего...» — смягчился внутренний голос Анатолия Юрьевича.
После спектакля был банкет. Но дома ждал Рома. Я вышла из гримерки. Навстречу — секретарша Владимирова:
— Ира, вам надо остаться.
— Конечно. Я только предупрежу, чтобы меня не ждали.
На банкете главный режиссер меня похвалил: «В одном месте Мазуркевич не сказала реплику, на которую выходит Алиса. А я сижу и думаю, зачем здесь вообще эта фраза? Надо ее вымарать». Это была единственная крошечная помарка, которую я допустила...
А на следующий день Игорь Петрович вызвал меня к себе. Было видно, что он еле сдерживает гнев.
— Имей в виду на будущее: ты поступила плохо.
— Чем я провинилась?
— Хотела уйти. А это был праздник в твою честь, ты спасла спектакль и не имела права так поступать! Если бы не остановили...
Какая несправедливость! Я стала плакать, оправдываться, сама не зная за что. Секретарша, желая показать свою преданность, услужливо представила, какая я неблагодарная. Это была первая мерзейшая интрига в моей артистической карьере. Урок на всю жизнь...
А еще там случилось нечто, послужившее толчком к развитию наших с Равиковичем отношений. Все хорошо выпили и шумно обсуждали спектакль. Кто-то из коллег, сидевших рядом, громко пошутил: мол, Мазуркевич играет хорошо, а Равикович халтурит. И тут я чисто импульсивно вскочила с места, начала заступаться за партнера. Вдруг чувствую, на глаза навернулись слезы. Я покраснела, смешалась и села на место. А Равик, оказывается, все хорошо слышал, видел и сделал выводы: «Наверное, я ей небезразличен, раз она встала на мою защиту».
И он пошел меня провожать в первый раз. Оказалось, живем неподалеку: мы с Ромой тогда перекантовывались у друзей на Рубинштейна, а Равикович с семьей — на Фонтанке. Разговорились. Он был поражен: я еще и понимающая, и рассуждаю по-взрослому. О чувствах с моей стороны говорить еще не приходилось. Вначале внимание Равиковича мне льстило, потом стало нравиться...
Однажды была в Малом драматическом на спектакле. Выхожу из театра и вдруг боковым зрением замечаю, как сбоку мелькнул знакомый силуэт. Оборачиваюсь — никого нет, наверное, показалось. Иду по переулку к Владимирскому проспекту. Вдруг прямо передо мной откуда ни возьмись появляется Анатолий Юрьевич.
— Ой, здравствуйте! Какая неожиданность. А где вы были? — удивленно поднимает он брови.
Я догадалась, что, дождавшись меня у театрального подъезда, Равик обежал дворами круг и вышел навстречу.
— А я тут случайно. Давайте я вас провожу?
— Давайте.
Кстати, мы долго были друг с другом на вы.
Раз проводил, потом второй... Так постепенно мы сближались. Наступил 1978-й. Старый Новый год по традиции отмечали в театре. Равик пригласил меня на танец, потом на следующий. Заиграл медленный блюз. Мы стояли, прижавшись друг к другу, и почти не двигались с места. Когда ты танцуешь вот так, лицом к лицу, — все сразу становится понятно.