— А чем кормить?
— Молоком.
Равику пришлось со мной согласиться. Действительно, ну какая это семья без ребенка? И все же он пытался потянуть время, стал убеждать, что растить младенца надо в человеческих условиях:
— У нас же коммуналка, общий коридор, туалет, душ. Ребенок здесь будет болеть. Давай когда квартиру получим...
Я решительно ответила:
— Ну и хорошо, что живем в коммуналке. Соседка Ира нам будет помогать!
Лиза родилась, когда Равик уезжал сниматься в сцене на катке в «Покровских воротах». Только за ним дверь закрыла, чувствую, что-то тянет внизу живота. Стучусь к соседке. Ира говорит: «Да ты рожаешь!»
Я была уверена, что будет мальчик. Мы даже имя ему придумали — Костя. С рождением дочки Равика поздравила дежурная московской гостиницы. Он был ошарашен радостной вестью, написал мне в роддом трогательное письмо: «Ты моя дорогая девочка! Спасибо. Извини меня, что получился не Костя». На двухмесячные гастроли в Иркутск и Красноярск мы, как и было запланировано, летели втроем.
Я была примерной матерью. Днем стирала пеленки, ночью гладила, и утром они аккуратной стопкой лежали у детской кроватки. Вскакивать надо было рано, чтобы успеть приготовить Равику завтрак.
Вскоре нам дали двухкомнатную квартиру в Гавани. Но мы обменяли ее и переехали ближе к театру.
Равик начал сниматься у Михаила Козакова в «Покровских воротах» примерно за полгода до Лизиного рождения. Когда его пригласили на пробы в Москву, он не поверил. С кино у Равика романа не сложилось — проб было много, а ролей мало. На худсовете все шло гладко, пока не произнесли его фамилию. «А почему Равикович? Что, Хоботов еврей?» — спросил начальник актерского отдела «Мосфильма» Адольф Гуревич, про которого ходила шутка: «Хорошего человека Адольфом не назовут». Все сделали вид, что не заметили вопроса Гуревича, но ничего доброго он не сулил. Да и сам Козаков как-то сказал Равику: «Очень просился на роль Хоботова Андрей Миронов». Но в результате режиссер остановил свой выбор на Равиковиче.
И начались для него счастливые и мучительные дни. Счастливые, потому что снимался, а мучительные, потому что снимался у Козакова. Как говорил Равик: «Ему не хватало только плети, чтобы быть настоящим Малютой Скуратовым».
Утром на съемочной площадке режиссер вылезал из машины мрачный, бледный и тут же начинал на всех орать. Он требовал от актеров досконально повторять его интонации, движения рук, ног, глаз. Горе тому, кто переставлял два слова в реплике, — скандал получался грандиозный. Крик прерывался лишь с появлением Регины, тогдашней его жены. Она высыпала на ладонь Козакову горсть успокоительных, и тот на время утихал.
Равик со съемок приезжал уставшим, опустошенным. Я как могла его успокаивала. Говорила, что и со мной такое в кино бывало. С появлением этого фильма Толя связывал большие надежды. Но он долго не выходил на экраны. Почему? Не вытерпев, муж решился позвонить Козакову. «Не выпускают по идеологическим причинам», — мрачно ответил тот.
Год спустя премьера «Покровских ворот» все же состоялась. Единственным, кто на следующий день позвонил Равиковичу, был Рязанов: «Толя, поздравляю! Это великолепная работа». Помню, стоит Толя с трубкой в руке, будто его обухом по голове ударили.
