— Кем ты вообще теперь можешь быть при такой ноге?
А перелом случился сложный: ногу ломали еще раз и даже шрам до сих пор остался. И во мне тогда вдруг поднялась такая волна возмущения, что неожиданно для себя выпалила:
— Актрисой!
Почему так сказала? При моей стеснительности просто невозможно было такое сказать. Ведь даже и не мечтала об этом, знала, что на актерский факультет конкурс сто человек на место.
Папа очень сомневался, что я пройду, и смотрел на меня немножко как на сумасшедшую. И вот лежу в гамаке на даче, довольная, что поступила и что мы с курсом поедем на картошку. Папа подошел, стал разглядывать меня внимательно и долго. Я обернулась:
— Ты что?
А он с такой гордостью вдруг говорит:
— А ты похожа на актрису!
Это было так приятно. Чуть из гамака не вывалилась от смеха и счастья. Папа оценил меня!
Эмоции во время учебы у меня скакали вверх-вниз. То казалась себе лучше всех на курсе, то стоило кому-то из педагогов косо глянуть, моя самооценка падала ниже плинтуса. А это мучительно: то счастье — то несчастье. Но были и радость, и гордость. Профессия актрисы считалась престижной, как некая избранность.
...Еще в конце четвертого курса меня пригласили на пробы в картину Аллы Суриковой «Ищите женщину». Я их не прошла, утвердили другую актрису, но она заболела. И вот снова звонят с «Мосфильма»: «Извините, мы все-таки хотим вас». От счастья не могла вымолвить ни слова. А они подумали: может, обиделась? И предлагают: «Давайте повысим вам ставку». И повышают на несколько рублей, что в те годы было очень существенно. Опять молчу, уже обалдевшая от новой суммы. «Ничего себе, как много я буду получать», — думаю и подсчитываю радостно в уме. Ничего не слыша в ответ, мне ее снова повышают. И я тут совсем теряю дар речи. Наконец, когда уже где-то на шестой раз все молчу, они говорят: «Большей ставки у нас все равно нет». Вот что значит «молчание — золото». Мне дали самую высокую ставку, которую на тот момент можно было получить.
Правда, гонораром распорядилась очень глупо. Я тогда была уже замужем и слегка в положении, причем четко знала, что у меня будет мальчик. Конечно, купила много хороших детских вещей голубого цвета. А потом с чувством человека, у которого есть деньги, зашла в магазин на Калининском проспекте. И тут мой внутренний шопоголик ушел в отрыв: набрала одиннадцать штук дорогущих индийских подставок-подносов из дерева, с бронзовыми ручками. Как ворона. Ну вот зачем они мне?
