Работали мы по-прежнему много. Перезнакомились со всеми звездами советской эстрады, постоянно выступали вместе с Иосифом Кобзоном, Поладом Бюль-Бюль оглы, Геленой Великановой... Не помню, чтобы кто-то в нашем кругу относился друг к другу недоброжелательно: все были людьми успешными, у всех имелись свои поклонники, так что делить нам было нечего. Помню, в Новосибирске вместе с Кобзоном участвовали в новогодних концертах. Выступления начинались с раннего утра, и к вечеру я едва волочила ноги. А у коллег на ночь глядя открывалось второе дыхание, накрывали столы... Я извинялась и шла к себе, но начиналось ворчание: Лариска, мол, загордилась, не уважает, не хочет с нами выпить. Пришлось объясниться: «Иосиф, ты никогда не болеешь, у тебя всегда смыкаются связки. А если я прогуляю с вами всю ночь, завтра не смогу выдавить из себя ни одной ноты».
Я по-настоящему подружилась с Муслимом Магомаевым, общались очень тесно. Может быть потому, что оба были иногородними. Для очередного новогоднего «Огонька» записали песню Полада Бюль-Бюль оглы «Разговор птиц» — произвели фурор, поскольку объяснялись друг другу в любви на Центральном телевидении. Если наши графики совпадали и мы одновременно оказывались в Москве, почти не расставались. Муслим был очень щедрым и хлебосольным, любил приглашать гостей, закатывал банкеты, любил выпить, поговорить, человеком был остроумным и интересным. У него тогда развивался бурный роман с нашей приятельницей Милой Каревой, она работала на радио.
В творчестве у нас с Эгилом все складывалось удачно, а вот в личной жизни... Я очень хотела ребенка, но забеременеть не получалось. Когда кто-то бестактно интересовался:
— Лариса, ты что, не хочешь иметь детей? — отмахивалась:
— У меня для этого еще будет время.
Не хотела пускать людей к себе в душу и рассказывать о своих проблемах. Но разговоры эти выбивали меня из колеи. Тогда и завела собаку, черного пуделя Диззи, названного так в честь темнокожего джазового музыканта и композитора Диззи Гиллеспи. Но он, конечно же, не мог заменить нам с Эгилом ребенка.
