—Моя мама Ида Исаевна — дитя своего времени, стопроцентная коммунистка. Ну что вы хотите, если у нее был партбилет номер два, а номер один получил Леонид Брежнев!
— Иосиф Давыдович, значит, ваша мама находилась в гуще общественной жизни...
— У мамы болело сердце не только за своих детей, а за всю страну, за происходящее в мире. Где-нибудь землетрясение случится или агрессия — у нее уже трагедия.
На все реагировала очень эмоционально, принимала близко к сердцу. Помню, прихожу к маме, а она чуть не плачет: «Какой ужас, какой ужас!» — «Что случилось?» — «Ой, сыночек, я не выдержу. Ну как долго они летают в космосе!» — «Да у космонавтов работа такая». — «Но ведь у них есть дети, родители… Как же так можно?!»
У мамы очень непростая судьба, как, впрочем, и у всех женщин того поколения. Была и батрачкой, и синеблузницей, шестеро детей на руках, война, эвакуация… И при этом умудрилась получить образование, работала судьей. Всю семью спасла во время войны. Отец ушел на фронт, а она собрала нас всех — детей, брата-инвалида, бабушку — и уехала из Донбасса в Узбекистан. Помню, как я испугался: на какой-то станции мама побежала за водой и отстала от поезда.
Слава богу, через три дня она нас догнала. Мы все поселились в городе Янгиюле, что в пятнадцати километрах от Ташкента.
Я с большой теплотой вспоминаю этот гостеприимный край. Мы жили в узбекской семье, в глиняном домике с земляными полами. Хозяева делились с нами последней лепешкой. А тогда ведь вместо хлеба ели жмых, который делали из отходов семечек. Конечно, жили впроголодь. Хлеб берегли пуще золота. Я по сей день ловлю себя на мысли, что не могу выбросить даже корочки. С тех пор я больше всех продуктов люблю хлеб. В студенческие голодные годы, бывало, берешь батон, двести граммов колбасы и бутылку молока. Вкусно и наедаешься на весь день. Сыт и счастлив!
Вся наша многочисленная семья жила в одной комнатке, перегороженной занавеской.
Спали на тюфяках штабелями. Чтобы заработать денег, мама варила конфеты. Готовые конфеты пересчитывали и укладывали на досточку. Досточки с лакомством висели в нашей комнате на веревках достаточно высоко. Но мы, дети, ночью потихоньку вставали и их облизывали. А утром мама, ни о чем не подозревая, везла эти конфеты продавать на рынке.
Мама умудрялась накормить всю семью, готовя еду буквально из ничего. На огонь ставилась огромная алюминиевая выварка со свиной головой и ножками. Туда же для «витаминности» бросалось все, что было «съестного»: картофельные очистки, щавель, какая-то ботва, просто кусачая трава, растущая во дворе, и даже… селедка. Этого наваристого бульона хватало всей семье на неделю. Каждый раз после завтрака кастрюлю с «тюрей» спускали в погреб.
