Как-то утром Сашка жалуется:
— Не могу понять, кто живет у меня за стенкой?
— А что такое?
— Всю ночь спать не давали: стонали, охали, визжали.
Однажды подходим к его каюте, а в соседней распахивается дверь, выходит Никита Богословский. Оказывается, он проводил ночи с композитором Сивашовой, своей будущей женой. Абдулов тут же запустил шутку: «Богословский по ночам бороздит Сиваш».
В той поездке Сашка познакомился с красавицей Галей Лобановой. Она была моей землячкой, тоже родилась в Ростове. Как только он ее увидел, тут же сделал стойку. Галя должна была отправиться в круиз с молодым человеком, но тот забыл паспорт, пообещал догнать ее в Стамбуле, но так и не появился. Абдулов всегда ухаживал красиво, был верен себе и тут: накрывал роскошные столы, где Галя сидела на самом почетном месте, дарил цветы и украшения. В общем, покорял. В результате с теплохода они сошли вместе и не расставались почти девять лет.
Галю с полным правом можно назвать гражданской женой Абдулова. Она взяла на себя все заботы о нем. Контролировала строительство дачи во Внуково, куда они потом переехали, с радушием встречала гостей и в отличие от Иры с удовольствием общалась с Сашкиными друзьями.
Кстати, с дачными делами некоторым образом связано следующее охлаждение в наших отношениях. Сначала Саша получил кусок земли в Лужках, в сорока трех километрах от Москвы, где создавался кооператив Союза кинематографистов. Но что-то ему там не нравилось, и участок долго пустовал. Как-то он говорит:
— Хочу продать эту землю.
— Шур, давай я ее у тебя куплю.
— А тебе зачем?
— Не понял...
— Ну зачем она тебе?
— Затем же, зачем и всем! Построю дом, буду жить за городом на свежем воздухе.
— Ой, даже не знаю, — тянул он, глядя на меня с каким-то странным сомнением.
— Шура, я что, кажусь тебе прокаженным?! — разозлился в конце концов я, развернулся и уехал.
Мы снова перестали видеться. Правда, быстро помирились. А позже я услышал, что он продал участок кому-то из малознакомых киношников за смешные деньги, что, разумеется, мне было неприятно.
