«Танюлечка, виноват, — начал я проникновенно. — Ко мне приехали друзья, сели выпивать и не заметили, как наступило утро. Клянусь! А чтоб ты не обижалась, вот тебе компенсация», — снял с себя золотой медальон на цепочке и надел ей на шею.
Шура посмотрел с удивлением, только что пальцем у виска не покрутил. Но я же должен был быть убедительным! Мол, ради правого дела ничего не жалко. В тот раз проканало. Но возникали и другие ситуации, и Тане бывало по-настоящему больно, когда кто-нибудь с притворным сочувствием подробно докладывал ей о Сашкиных изменах. Она перестала верить его оправданиям, и в итоге они расстались.
Случались в нашей дружбе, как я говорил, и периоды охлаждения. Когда Рома Балаян начал снимать «Храни меня, мой талисман» и пригласил Сашку, тот, что называется, попал в крутую команду: в картине играли Олег Янковский и Александр Збруев. Конечно, он был хорошо знаком с ними по театру, но во время съемок кино, когда целыми днями живешь и работаешь бок о бок, дистанция с коллегами укорачивается. И в какой-то момент он решил, что теперь будет на дружеской ноге со своими именитыми партнерами. Его тянуло в их компанию, а мы стали отдаляться. У меня не было еще достаточного, на его взгляд, уровня звездности. Ленкомовским мэтрам нравилось, что иной раз Сашка разыгрывает при них шута. Сидят они, скажем, на репетиции, и Абдулов говорит: «Сейчас я вам покажу образец воздействия низшего разума на высший».
Подходит к Захарову и с видом деревенского простачка выдает:
— Марк Анатольевич, смотрите, как вырос за последнее время мой однокурсник Карнаушкин.
А тот в ответ абсолютно серьезно:
— Да, Александр Гаврилович, смотрим на него и сами удивляемся.
Все хохочут.
Но по-настоящему близки ленкомовские мэтры, думаю, с Сашкой так и не стали. А в театре Янковский вообще от всех дистанцировался. Он был человеком сложным, ревностно относился ко всем коллегам, хотя с Абдуловым они и не конкурировали при распределении ролей.
