Но Татьяна побоялась, что эти отношения выльются в обычный гастрольный романчик с артистом-премьером. Решила стоять насмерть и спустя полтора месяца вернулась в Москву непорочной. Представляю, как изумлялся Гердт: ему женская стойкость была в новинку. Единственное, на что Таня согласилась в самолете по пути обратно, — это свидание. Но рассказывает, что уже тогда понимала: сопротивляться Зямкиному напору больше не сможет. А ведь была замужем, в семье росла дочка! Не знаю, кем был ее первый муж, вряд ли выразительным персонажем, но тем не менее. Хотя Таня вспоминает, что продолжая жить с мужем в одной квартире, уже перестала считать себя его женой. Он ее сильно обидел: Таня чувствовала, что рана не затянется.
Зяма тоже был женат, если не ошибаюсь, на скульпторше, которая лепила фигурки из глины. Гердт называл ее искусство «детским лепетом». Хотя союз казался устоявшимся, первое, что Гердт сказал Тане, подъехав на свидание на своем «москвиче»: «Все в порядке. Я развелся, мы идем в ЗАГС». Она, еще не успевшая ничего решить, была поставлена перед фактом.
Оказалось, едва вернувшись из Египта, Зямка заявил «детскому лепету», что уходит. Со всеми своими дамами он расставался по-хорошему: кажется, никто впоследствии не сказал о бывшем спутнике дурного слова. Но, естественно, Гердт опасался скандала и слез. Жена облегчила ситуацию: единственное, о чем спросила, — кому в таком случае отойдет квартира. «Она твоя», — не задумываясь ответил Зяма. Ему было не до жилплощади, видел свое будущее только рядом с Таней. К тому же Гердту уже стукнуло сорок четыре, он неплохо зарабатывал, да и театр мог похлопотать о жилье для ведущего артиста труппы.
Через несколько дней Зяма предложил Тане поехать вместе в Ленинград. Маленькую Катю надо было с кем-то оставить, Татьяна обратилась к своей маме:
— Гердт зовет с собой в Ленинград.
— Уж очень все скоропалительно. Мне тревожно...
Танина мать, которую домашние называли Шуней, — единственная дочь и наследница прославленного владельца коньячных заводов Сергея Шустова. Женщина была замечательная, с прекрасным чувством юмора, по-настоящему образованная. Несмотря на купеческое происхождение, в ней чувствовался подлинный аристократизм. Таня рассказывала, что в военное лихолетье она не позволила тронуть шикарную библиотеку. А когда книги все-таки безвозвратно пропали, приняла это Шуня с легкостью, без истерик: что случилось, то случилось. С Таниным отцом — красавцем, умницей и чемпионом по теннису — пятьдесят лет прожила нерасписанной. И на старости лет на все уговоры зарегистрироваться Шуня отнекивалась: «Я должна проверить чувства».
