В этом состоянии Аросева отпускала тормоза, становилась острой на язык. Однажды во время такой посиделки, обращаясь к Веснику, она высказала смелую мысль: «Женька, это ты, а не Плучек, должен быть нашим худруком». Я озвучиваю приличную версию ее заявления, опуская эпитеты, которыми Оля наградила руководителя театра. Номер Плучека оказался ровно напротив, он все прекрасно слышал и стал мстить Аросевой. Лет десять не занимал в спектаклях, пока Оля в присутствии труппы перед ним не извинилась.
Мы с ней очень близко дружили. Как-то после гастролей в Ялте Оля предложила: «Ребята, давайте останемся, отдохнем». Она тогда жила с актером Юрой Хлопецким. Сняли две комнаты, более веселого отпуска я не помню. Зажигали все вчетвером. Но отдыхать приходилось нечасто, Толя постоянно снимался в кино. Приглашения сыпались одно за другим.
В спектакле «Дамоклов меч» муж потрясающе играл боксера — друга главного героя, влюбленного в его девушку. Как же божественно прекрасно смотрелся он на сцене с обнаженным торсом! Роль была почти без слов. Толя построил ее на взглядах, молчании, скупых репликах. Спектакль увидел Константин Михайлович Симонов и был просто сражен: «Что за артист у вас играет? Слов произносит мало, но все ясно!» В тот момент Александр Столпер готовился экранизировать «Живых и мертвых», искал исполнителя на роль генерала Серпилина. Симонов посоветовал ему обратить внимание на Папанова.
И вот раздается звонок:
— Анатолий Дмитриевич, приглашаем вас на пробы.
— Да не могу я, — отнекивается Толя, — какой из меня генерал? Я на фронте всего лишь до старшего сержанта дослужился.
Долго отказывался, пока Столпер лично не позвонил:
— Придите, пожалуйста, вас сам Константин Михайлович Симонов рекомендовал.
