Тут уж я сам ей позвонил: «Знать тебя не хочу, больше никогда не звони!»
Думаю, она все поняла: даже за своим загранпаспортом не пришла.
Когда я начал работать в Большом театре руководителем балетной труппы, она дотанцовывала. Директорствовавший тогда Васильев поставил передо мной задачу освободиться от некоторых артистов. Павлова была первой в списке. Но я не собирался мстить и сказал:
— Володя, ты сейчас замахиваешься на неприкасаемых, таких же народных, как мы с тобой. Какое мы имеем право поднимать руку на заслуженных людей?
— Я свое мнение высказал, а ты поступай как знаешь.
Сам Васильев сокращал оперных певцов. В итоге Большой театр получил четырнадцать судебных исков и все проиграл. А я оставил ветеранов, в том числе и Надежду, просто кого-то перевел на полставки. При моем руководстве труппой она станцевала премьеру «Сильфиды», ожила.
Один влиятельный банк попросил «Русский балет» украсить празднование их пятилетнего юбилея в Баку. Я пригласил в поездку Павлову. В зале присутствовал президент Азербайджана Гейдар Алиев. Принимали на самом высоком уровне, с поистине кавказским гостеприимством, а кроме того, я дал бывшей жене возможность хорошо заработать. И тут в прессе появляется грязное интервью О. «Надя, все! Точка! Раз ты можешь жить с таким человеком, нам не по пути».
Говорят, что в одну реку дважды не войти. Мне это, кажется, удалось, во всяком случае, в моей жизни многие ситуации повторялись. Едва не закончилось серьезной депрессией второе несправедливое изгнание из Большого театра. Вообще жизненные встряски не проходили даром. Может быть, именно они выработали у меня не только волю, но и обостренную интуицию, способность что-то предчувствовать, предвидеть. А возможно, это особенность моего организма. Однажды в Америке со мной произошел любопытный случай. Мы катались на пароходике вокруг Манхэттена. Было жарко. Вся труппа находилась на верхней палубе под палящим солнцем. Свою кепочку я отдал Павловой, а сам ходил с непокрытой головой. Наш танцовщик Леонид Болотин, увлекавшийся киносъемкой, предложил отправиться на Пятую авеню, подняться на Эмпайр-стейт-билдинг. К нам присоединилась и Людмила Павловна Сахарова.
Ожидая лифта на втором уровне в душном маленьком холле, я случайно сильно ударился локтем о мраморный угол. Дальше начались чудеса. Я медленно сползаю по стене в обморочном состоянии. Меня подхватывают какие-то люди, укладывают на пол. При этом четко сверху вижу, что лежу на полу, а Людмила Павловна кричит по-английски: «Дайте воду и стул». Болотин, оставив камеру, бежит за водой. В это время я лечу по темному туннелю на свет, мне очень хорошо. А кинокамеру хватает негр и быстренько направляется к лифту. Болотин возвратился со стулом, я мысленно ему говорю: «Леня, сейчас твою камеру украдут». Он что-то почувствовал, побежал и настиг вора. На меня начинают брызгать водой, ощущение неприятное. Мне даже показалось, что я испытываю боль от каждой капли, и потому прошу Людмилу Павловну прекратить на меня брызгать. Если принять во внимание, что все это видел со стороны, оставаясь без сознания, то ситуация, согласитесь, просто фантастическая. Все-таки вода сделала свое дело, я пришел в себя, вернулся в свое тело. Леня потом не мог понять, как я заметил вора, ведь лежал в таком месте, где это невозможно было сделать, тем более с опущенными веками. Как выяснилось позже, я в тот момент пережил клиническую смерть.
