Приехав в театр, все рассказала коллегам. Тут же было составлено письмо в Минздрав. Правда, подпись Захарова под ним пришлось подделать — худрука в это время не было в Москве.
Буквально через несколько дней Татьяну Ивановну перевели в ЦПЗ, поместили в отдельную палату. Хорошие условия, индивидуальное лечение пошли на пользу. Когда мы наконец нашли Аню и привезли ее к Пельтцер, Татьяна Ивановна бросилась к домработнице с объятиями: «Анечка, как я соскучилась! Где ты так долго пропадала?»
Спустя какое-то время Аня забрала Пельтцер из больницы, и Татьяна Ивановна еще несколько раз появилась на сцене «Ленкома» в спектакле «Поминальная молитва». Немногочисленные реплики ее героини подавал в зал Саша Абдулов — сама Пельтцер уже была не в состоянии запомнить даже пары фраз.
И все равно зрители встречали и провожали ее шквалом аплодисментов.
Я была на последнем спектакле с ее участием. Смотрела на сцену и не могла поверить, что еще совсем недавно, каких-то пять-шесть лет назад, Пельтцер произносила сложнейшие монологи в спектакле по пьесе Петрушевской «Три девушки в голубом». Вспоминала, как помогала подруге учить текст этой роли — им была целиком заполнена толстая тетрадь. Татьяна Ивановна повторяла, а я следила по строчкам. Отыграв несколько сезонов, однажды она забыла текст и после затянувшейся паузы, громко выругавшись по матушке, велела дать занавес. Больше в «Девушках» Пельтцер на сцену не выходила.
Периоды прояснения рассудка становились все короче, и Татьяна Ивановна все больше времени проводила в ЦПЗ. Когда мне удавалось ее навестить и визит совпадал с ремиссией болезни, слышала: «Попроси Аню, чтобы забрала меня отсюда. Хочу умереть в собственной кровати». С такой же просьбой Пельтцер обращалась и к Ольге Александровне Аросевой, постоянно навещавшей подругу. Ничьей вины в том, что Татьяна Ивановна скончалась на больничной койке, вроде бы нет, но у меня при мысли о ее невыполненной воле до сих пор сжимается сердце...
Рассказывая о Татьяне Ивановне, я пропустила важный факт из моей жизни, а именно — окончательный переезд из Питера в Москву. Конечно, это должно было когда-нибудь случиться, но Дима ускорил процесс возвращения...
Гербачевский никогда не был трезвенником, а после того как стал директором «Наутилуса», чуть ли не каждый вечер начал являться домой в подпитии, а то и пьяным. Я увещевала:
— Дима, остановись! Ты не можешь пить с ребятами наравне: они — артисты, им многое позволено, а ты за порядок в коллективе отвечаешь. Проколешься с гастролями или билетами на самолет — выгонят взашей!
В ответ слышала бурчание:
— Все под контролем.
Как-то уехала в Москву играть спектакль, оставив трехлетнюю Анюту под присмотром папы. Возвращаюсь, а Дима лыка не вяжет. Побежала в комнату — дочки нет. Перепугалась до смерти: «Где Анюта?!! Куда ты ее дел?!»
Оказалось, дочку забрала моя подруга Ирочка Степанова — питерская актриса, тоже выпускница Школы-студии МХАТ. Услышав в трубке пьяный голос Гербачевского и узнав, что я в Москве, она тут же приехала и увезла Анечку к себе.
Больше дочку я с отцом не оставляла и вскоре решила вернуться в Москву. Это не было окончанием нашей семейной жизни — просто я убедила Диму, что так лучше: в Москве приглядывать за Аней мне будет помогать мама, переехавшая в столицу вместе с Эдиком. Да и какой смысл нам оставаться в Питере, если он со своей рок-группой постоянно на гастролях?
Не прошло и полугода после нашего с Анютой переезда, как Димку из «Наутилуса» «попросили» после того, как во время гастролей по Америке он, очевидно перебрав, потерял свой паспорт.
