И тут я с удивлением обнаружил в себе помимо неуемной потребности фантазировать и воплощать придуманное в режиссерских постановках еще и способность навязывать другим людям свою волю, быть руководителем. Познакомившись со студенческой самодеятельностью, я сменил собственное естество, обретя лидерские качества. Никогда раньше их за собой не замечал и искренне себе удивлялся. У меня обнаружился сильный характер, о котором раньше не подозревали ни я, ни Нина.
Отучившись положенный срок, она последовала за мной. Свой приезд в Пермь Нина всегда расценивала как подвиг декабристки. А я не пришел ее встретить на вокзал. Проспал. Вечером с приятелями праздновал предстоящий приезд девушки, которая готова стать моей женой.
Будильник оказался бессилен поднять меня в то утро. Нина думала, что я заболел, что со мной что-то случилось.
Когда Нина вошла в мою комнату, ее возмущению не было предела: «Если бы я знала, как все на самом деле, развернулась и уехала бы!» Но я показал виновный в моей неявке будильник и тут же выбросил его в окно. Этот жест подействовал на Нину, и она осталась на полтора театральных сезона. Ее официально пригласили актрисой в Пермский театр.
До тех пор наш брак считался гражданским, в Перми мы поставили в известность о наших отношениях государство и расписались в городском ЗАГСе, больше напоминавшем избушку на курьих ножках.
Нине давали хорошие роли, но все-таки пришел момент, когда она захотела вернуться в Москву, сказала, что ее зовет к себе Гончаров, а заодно берет и меня: «Ну, ладно, и мужа привозите...»
Если бы не жена, я, скорее всего, остался бы в Перми и жизнь моя пошла по другому сценарию. Меня пытались задержать, обещали звание заслуженного артиста — серьезный фетиш для периферии.
Когда Андрей Александрович Гончаров увидел вывезенного из провинции мужа воочию, он не смог скрыть разочарования. И с Ниной у него тоже как-то не срослось, она в итоге стала работать в театре известного сатирика Владимира Полякова, который теперь называется «Эрмитаж», а раньше именовался Московским театром миниатюр. Но поначалу у Полякова не было никакого помещения, и с тем, как он его получил, связана интересная история.
Поляков пошел на обед ни больше ни меньше к...
Леониду Брежневу и выхлопотал себе театр. Будучи на фронте, Владимир Соломонович писал поэмы и стихи, которые ходили по рукам, передавались из части в часть. Похабно-казарменная поэма об адюльтере, случившемся в армии, была особенно популярна. Она рассказывала о происшествии в нескольких вариантах: как бы его преподнесла оперетта, серьезный театр и кинематограф. Солдаты и офицеры хохотали, цитировали и обсуждали поэму. В один прекрасный день Поляков получил приказ срочно явиться к полковнику Брежневу. Чтобы его выполнить, нужно было ползти через простреливаемое немцами поле. Рискуя жизнью, Поляков приказ исполнил. Представ перед Брежневым, услышал: «Читай поэму!»
Поляков прочел, Леонид Ильич пришел в восторг и сохранил о Владимире Соломоновиче добрую память. В мирное время, будучи генсеком, Брежнев пригласил Полякова отобедать, принял его как старого фронтового приятеля и отозвался на просьбу. У Театра миниатюр появился небольшой особнячок в саду «Эрмитаж».
В отличие от Владимира Соломоновича мне с женой до решения квартирного вопроса было еще далеко — жили у Нининых родителей. Одну из трех комнат, метров десять-двенадцать, теща выделила нам. Тесть, работавший в торговле, заботился, чтобы в семье был полный достаток. От меня же особого проку не было ни семье, ни сцене. Я изображал восставший народ в спектакле «Угрюм-река» в Московском театре имени Гоголя. Но деньги приносил в семью исправно, имея дополнительный приработок — рисовал карикатуры в журналы «Советский цирк» и «Огонек».
Когда теща узнала, что за страничку с рисунком мне заплатили триста рублей, она сказала: «Вот этим и надо было заниматься, а не валять дурака на сцене!»
Но я еще четыре года проваландался у Полякова, куда перетащила меня Нина. Как можно относиться к мужу, которого нужно постоянно тянуть за собой? Свысока и не без пренебрежения.
Переломный момент наступил, когда жена посмотрела «Доходное место» — первый спектакль, который я поставил, перейдя работать в Театр Сатиры к Плучеку. Валентин Николаевич горячо поддержал меня во время обсуждения спектакля «Дракон», поставленного мною в Студенческом театре МГУ. Здесь нужно сделать небольшое отступление, чтобы объяснить, как я там оказался.