Никогда не умела ничего просить. Однажды мама долго не могла от меня добиться, что хочу получить на день рождения. Взяла за руку, повела в знаменитый лондонский магазин — огромный, пятиэтажный. Выбирай, что нравится! Я отмалчивалась. Она уже замучилась, устала, когда, наконец, дождалась. Но не просьбы — вопроса! «Помнишь, мы видели куклу? — сказала я еле слышно. — Можно посмотреть на нее еще раз?» Конечно, куклу тут же купили. Она до сих пор целехонька: так же шагает, кивает головкой и говорит «мамми».
Когда командировка закончилась и мы вернулись в Москву, родился мой младший брат Николай. Еще через пять лет папу назначили послом в Швецию. Школа при посольстве была только начальная, мне же предстояло идти в пятый класс.
Маленького Колю родители взяли с собой, а я осталась в Москве — с бабушкой и дедушкой со стороны мамы.
Родители приезжали в Москву в отпуск, я проводила в Стокгольме каникулы. Всего-то два часа лету. Мы постоянно созванивались. Но скучала, конечно, страшно. Дни, оставшиеся до встречи, отмечала в специальном календарике. После того как у меня самой родилась дочь, дала зарок: никогда не позволю ей испытать ту же боль, что я когда-то. Так все в жизни устроила, что мы и по сей день надолго не расстаемся.
Пять лет, проведенных вдали от родителей, стали для меня годами тишины. Не будь их, выросла бы совсем другим человеком: столько бы не прочитала и не намечтала. Дед, всю жизнь проработавший на железной дороге, вскоре умер, мы остались вдвоем с бабушкой Ульяной Титовной.
Она была человеком от земли, очень добрым, мудрым, хотя окончила всего три класса. Эти годы сделали меня сильной, научили принимать решения и отвечать за свои поступки. Я знала, что должна вести себя правильно: хорошо учиться и не подвести маму с папой. Хотя от них самих ни разу даже слова «нельзя» не слышала. Меня никто не поучал и не наставлял, общались на равных. Родители всегда выступали главными моими адвокатами: поддерживали, даже если бывала не права. При том, что не баловали, внушали, что ничем не отличаюсь от остальных, и не позволяли никаких излишеств. Конечно, в черном теле меня не держали и одевали всегда изысканно. А мама к тому же еще и гениально шила, по молодости даже училась этому делу. Помню, как спустя годы полетела на премьеру в Лос-Анджелес в ее платье — фантазийном, придуманном специально для меня.
Иду по улице, никого не трогаю, подходит женщина:
— Вы можете продать свое платье?
Я обомлела:
— Я вас не понимаю.
— Хотя бы назовите фамилию модельера.
— Но мне это платье шили в России...
— Неважно!
Пришлось взять у нее телефон, что-то наобещать. Когда об этой истории узнала мама, она была польщена.
Именно мама передала мне любовь к кино, как будто по наследству. Еще в Лондоне двухлетнюю таскала в советский клуб, куда привозили все новинки.
Став старше, я переняла эстафету и лет в четырнадцать, на каникулах в Стокгольме, заставила ее бессчетное количество раз посмотреть мюзикл «Звуки музыки», который обожала. Кино меня манило, но актрисой становиться не собиралась. Прекрасно понимала: я чересчур стеснительная. Чуть что — моментально краснею. Да и какое кино, если меня учительница не слышит, когда у доски отвечаю? На творческом конкурсе явно сразу завалюсь в обморок. Одно время даже думала о профессии кинооператора — куда менее публичной.
Но тем же летом, когда бегала на «Звуки музыки», в Стокгольм приехал режиссер Марк Донской — снимать картину «Сердце матери». Костюмы и оператора привез с собой. А на артистов денег не хватило. Донской пришел к папе:
— Николай Дмитриевич, не выделите людей для массовки?
— Простите, не получится.
Они работают. Но у нас много детей, сейчас каникулы. Посмотрите, может, вам кто-нибудь подойдет.
Марк Семенович увидел мой большой лоб — такой же, как у исполнительницы главной роли Марии Ульяновой Елены Алексеевны Фадеевой. Поставил на каблуки, дал в руки зонтик, усадил в пролетку и покатал по Стокгольму: именно здесь в 1910 году произошла последняя встреча Ленина с матерью. Крупные планы Фадеевой и Родиона Нахапетова, который играл вождя революции, доснимали уже в Москве. Не скрою, играть в кино понравилось.
Через год папина командировка закончилась и родители вернулись в Москву.
