Если шли куда-то вместе, обязательно согласовывала свой внешний вид: «Посмотри, так нормально?» Я водил ее на разные мероприятия, чтобы быстрее пообтесалась, и Лена стала меняться в лучшую сторону. Некоторые мужчины были не прочь за ней приударить, но я пресекал попытки завести романчик с моей протеже. Меня устраивало, что рядом с Леной находится именно Ваня, спокойный и преданный. Поэтому, не вдаваясь в долгие объяснения, что Лена замужем и что она мой новый «проект», просто говорил: «Это моя девушка». Кавалеры сразу давали задний ход.
А я, сам того не замечая, действительно немного увлекся, она ведь была довольно необычной.
Впрочем, этого следовало ожидать. Ваня часто уезжал, мы оставались вдвоем, и в какой-то момент я понял, что Лена со мной заигрывает.
— Я тебе нравлюсь в этом платье? — кокетливо прикладывая к себе обновку, спрашивала она. Лена умела строить глазки!
— Ну, не знаю... — мялся я.
И тогда, недолго думая, она тут же при мне переодевалась в другой наряд.
Невинному поцелую при встрече или расставании придавалось все больше значения. Шутливый, короткий, несмелый, но оттого еще более манящий. Мне казалось: она играет со мной, как кошка с мышью. Собрав волю в кулак, пришлось очень ясно дать понять, что между нами ничего быть не может. Но изредка Лена все равно продолжала искушать.
Если б не Таня, я бы, может, и не удержался.
Я был действительно увлечен Леной, ее творчеством, и она чувствовала это. Одну из песен — «Океаны» — сочинила именно для меня: «Голос мой и два крыла ты мне подарил в конце зимы, ведь тебе нужна лишь я и сердце мое понял только ты...» Какой мужчина устоял бы перед таким признанием? Но я знал: если мы станем близки, это добром не кончится.
К осени 2000 года мы с Леной записали альбом. Он получился очень интересным — шансон соединили с дворовыми песнями, попсой и джаз-роком. Я показал некоторые вещи ребятам из фирмы «АРС» Игоря Крутого. Они их оценили по достоинству. Мы заключили пятилетний контракт. Это была несомненная удача. Я вместе со своим партнером Владимиром Зарубинским подписался на создание новых альбомов и съемки клипов.
«АРС» обещал обеспечить раскрутку на радио и телевидении с ежегодным рекламным бюджетом в сто пятьдесят тысяч долларов. Выступления должен был организовать Вадим Фишман, его сделали концертным директором с определенной процентной ставкой. Ну а Лене оставалось только писать и исполнять песни. Такому контракту мог позавидовать не только начинающий, но даже известный артист.
Сняли клип — «Длинные коридоры». После первых эфиров Лену начали узнавать. В конце декабря у нее должны были состояться первые выступления. Она ненадолго отпросилась домой, но двадцатого обещала вернуться. И не приехала...
Лене стали звонить люди из «АРСа»: — Что случилось?
Вы собираетесь в Москву?
— Да, конечно.
А сама так и не появилась и перестала отвечать на звонки. Мобильного у нее еще не было, а к городскому телефону подходила мама, отвечала, что ее нет дома.
Я пытался поговорить с мамой Лены:
— Вы, наверное, не знаете, что у вашей дочери срываются выступления?
— Нет, почему же. Я все знаю, но вам лучше обсудить это с Леной.
— Так позовите ее!
— Лены нет дома.
Долго бились — и я, и концертный директор, и его помощники.
