В пакете.
— Принеси.
Во времена супружества я купал Иру в ванной, потому меня она совсем не стеснялась. Сейчас — по традиции — туалет был нараспашку. Бухнув мешок с золотом-бриллиантами на голые колени, я усмехнулся:
— Хочешь учет при мне провести?
Ирина, скорбно поджав губы, промолчала.
Помню, подумал: «Уходила красиво — налегке, без машины и цацек, о чем, видно, жалела. Впрочем, все равно, что заставило ее прийти, главное — Ира здесь...» Мы немного посидели — и я отправился на вокзал.
Наутро первым делом позвонил из гостиницы домой. Телефон не ответил. Набрал номер ее квартиры на Ленинском — те же длинные гудки. Сердце упало: «Она забрала Энтони и куда-то увезла!»
Я звонил несколько раз на дню. Понимал, что делаю это напрасно, но все равно набирал номера — свой и Ирины.
Вернувшись в Москву, открыл дверь квартиры и замер на пороге. Из комнат было вынесено все! Позвонил Соточке:
—Вам с Ирой нужно было еще оборвать обои, а сына оставить. Все равно кроме меня он никому не нужен. Куда она увезла Энтони?
—Не знаю!!! — сорвалась на истерику Соточка. — Это ваши семейные дела — меня в них, пожалуйста, не вмешивай!
Я позвонил в Ленинград.
Трубку взяла бабушка Шарлотта: «Велл, мальчик на даче».
Подъезжать к дому я не стал — оставил машину за углом. На скрип калитки выглянула Нина Николаевна — и тут же скрылась, видимо, отправилась звонить Ирине. Энтони возился в песочнице. Увидев меня, бросил ведерки-совочки и кинулся навстречу. Я схватил сына на руки и побежал к машине. Увез в чем был — в маечке и трусиках. Всю дорогу то и дело смотрел в зеркало заднего вида — боялся погони.
В течение полугода мы с Энтони жили по прежнему адресу, я брал его на концерты, в гости к друзьям и знакомым. Скрываться и не помышлял. Увидеться с сыном Ирина не пыталась, даже не звонила. Зато как-то объявился один из моих пациентов — московский «авторитет»: «Велл, надо встретиться, перетереть кое-что».
В назначенное время я прибыл к гостинице «Пекин».
Разговор состоялся в припаркованном рядом со входом «бентли».
— К одному из моих людей обратилась твоя бывшая жена, — начал собеседник без обиняков. — Попросила с тобой серьезно разобраться. Не хочешь объяснить, что у вас за терки?
Рассказывать не хотелось, но таким людям отказывать не принято. Выслушав меня, влиятельный пациент спросил:
— Хочешь, эта стерва больше никогда не появится на твоем горизонте?
— Нет, нельзя лишать ребенка матери.
— Смотри, как бы не пожалеть, речь ведь о жизни твоей идет. А если она к кому другому обратится?
— Она мать моего сына.
— Ну, дело твое...
Мой коллектив был на гастролях в одном из подмосковных городов, когда в гостиничный номер вдруг влетела Ира в сопровождении представителей «органов».
Я, Энтони и танцовщица моего шоу-балета Вика, с которой у меня в тот момент были близкие отношения, ужинали.
— Сыночек, иди ко мне! — Ира театрально простерла руки к сыну.
Энтони испуганно прижался к Вике и помотал головой.
— Ира, давай не будем устраивать сцен, — попросил я. — Не надо пугать ребенка.
Мы сели за стол и начали переговоры через сотрудников милиции, потому что общаться со мной напрямую Понаровская не желала категорически. Даже не смотрела в мою сторону.
— Вы обещаете, что не станете чинить препятствий для встреч бывшего мужа с сыном? — спросила ее сотрудница инспекции по делам несовершеннолетних.
— Конечно.
— И на выходные отец сможет забирать ребенка к себе?
— Пожалуйста.
Я поверил. И даже стал уговаривать сына пойти с мамой.
Расставаться со мной и Викой Энтони не хотел. И тогда Ира прибегла к беспроигрышному приему:
— Сынок, ты же любишь мультики? У папы их нет, а у меня — сколько хочешь.
Энтони сполз со стула и протянул ей ручку:
— Пойдем. Посмотрим мультики, а потом я вернусь к папе.
Приехав в Москву, я сразу помчался на Ленинский.
Нина Николаевна строгала на кухне капусту и со мной едва поздоровалась. Ира, кивнув в ответ на приветствие, ушла к матери. Рад — искренне, бесконечно — был только Энтони. Бросился ко мне, прижался всем телом: — Папочка, дорогой, я так соскучился!
Обнявшись, мы просидели час.
Я чувствовал: мое присутствие напрягает и бывшую жену, и экс-тещу. Поднявшись, стал прощаться:
— Сынок, мне нужно идти.
— Я с тобой!!! — Энтони вцепился в мою брючину.
— Ты пока останешься здесь. Ты же любишь маму?
Сын поднял на меня полные слез глазищи и прошептал:
— Я не люблю маму... — закрыл ладошками лицо и заплакал.
— Завтра мы с тобой обязательно увидимся! — эти слова я выкрикнул, выскакивая за дверь, — боялся, что не выдержу и тоже разрыдаюсь.
Следующим утром я позвонил Ирине и сказал, что хочу приехать после полудня.
— Не надо, — ответила она.
