Может, ты и прав...
Был я тогда молодым и наглым, но мастер многое прощал, видя мою страсть к учению. На первом курсе все готовили трехминутные этюды, а я написал инсценировку «Гиперболоида инженера Гарина» и сорок минут играл одноактный спектакль. На втором курсе решил пойти дальше и поставил ни много ни мало «Прошлым летом в Чулимске», естественно, доверив себе роль следователя Шаманова. На репетиции и показы постоянно являлись какие-то просители, делая вид, что смотрят студентов. Ведь если Бондарчук подписывал ходатайство о выделении квартиры или машины, ни одна высокая инстанция не могла отказать.
Однажды я заметил в зале рядом с мастером Василия Борисовича Ливанова. Сокурсники сыграли свои отрывки, а затем объявили перерыв и стали ставить мои декорации.
Сыграл, началось обсуждение. Жена и неизменный соратник Бондарчука Ирина Константиновна Скобцева высказала критическое замечание, я огрызнулся. И вдруг Ливанов как на меня попер: «Вы думаете, если вы сын Фатеевой и Басова, то все вас должны только хвалить?! Кто вы вообще такой? Этот ваш спектакль полное говно!»
Я покрылся холодным потом и метнулся из аудитории, хлопнув дверью. Дима Матвеев выскочил следом. «Володь, не расстраивайся ты так. Давай им всем по роже дадим!» — пошутил он.
Но я кипел от обиды, и когда Ливанов показался в дверях, бросился на него с кулаками.
И неожиданно повис в воздухе. Это Сергей Федорович успел ухватить меня за шиворот, поднял как марионетку и встряхнул. Силища в нем в стрессовых ситуациях просыпалась богатырская. Бондарчук поставил меня на пол и произнес: «Дурак! — а потом, обращаясь к Ливанову: —И ты дурак».
Конфликт был моментально исчерпан, а позже мы с Василием Борисовичем даже подружились.
— Я тебя не хотел брать, потому что ты не герой, — признался мне однажды Бондарчук. — Ты по сути характерный артист, но не клоун. Кого тебе играть?
—Не знаю.
—Может, тебе на режиссерский перевестись? Хочешь, поговорю с Таланкиным, пойдешь сразу на третий курс?
—Не хочу, Сергей Федорович.
Мне осталось-то всего год у вас отучиться.
Через несколько лет мы столкнулись на «Мосфильме», я играл героя-любовника, вышел навстречу Бондарчуку сияющий, с усами.
—Ну, ты герой, — похвалил мастер.
—А вы говорили — не герой.
—Ошибался.
Родители тоже появлялись на моих показах. Мать просто смотрела, никак к себе внимание не привлекала. Зато отец всегда садился в первом ряду. В финале, картинно развернувшись к аудитории и воздев руки кверху, аплодировал и кричал «Браво!» Иногда такое случалось и во время спектакля.
Мы играли дипломную «Чайку». Я, не спросив разрешения, вышел на сцену с цветком в руках. Поговорил с Ией Нинидзе — Заречной — и стал прилаживать цветок к ее груди. А тот возьми да упади. Тогда я встал на колено, поднял его, понюхал и снова протянул Ие. Из зала послышалось знакомое: «Браво!» Это отец порадовался, что я не оконфузился, а обыграл свою оплошность «по-басовски». Он был неподражаемым мастером импровизации. Сыграть так, как он, невозможно, это все равно что повторить актерскую игру Чарли Чаплина. Не получится!
На своем курсе Владимир Павлович считался самым талантливым студентом. А мог вообще не попасть во ВГИК, ведь ему прочили блистательную военную карьеру. В 1941 году его артиллерийская часть сражалась под Химками. Случай, произошедший с отцом, похож на эпизод из ура-патриотического фильма о войне, где все неправда.
Но так было! Отец отстреливался до последнего снаряда и остался в живых. Один из всей батареи. Генерал, приехавший на передовую, спросил:
—Ты кто такой?
—Рядовой Басов.
—Нет, ты не рядовой. Будешь теперь лейтенантом.
Генералу отец так приглянулся, что тот бросил его на полковое хозяйство. С ним он дошел до Германии, где получил контузию. Все военные годы отец имел неограниченный доступ к спирту, выпивал каждый день, а потом организм просто не мог обходиться без алкоголя, требовал свою норму.
Когда война закончилась, Владимир Павлович подал рапорт, просил демобилизовать. Его тут же вызвал генерал:
—Не подпишу. Хочу направить тебя в военную академию, через пару лет сам наденешь генеральские погоны, у тебя есть к тому все способности.
—Режиссером мечтаю стать, — робко возразил Владимир Павлович.
—Кем-кем?! Это чего такое?
—Кино хочу снимать.
—Не знаю, — задумался генерал. — Ну, так и быть! Ты же рисуешь? Вот и нарисуй портрет моей жены. Если мне понравится, отпущу.
И отец написал генеральше настоящий парадный портрет маслом. Он окончил художественное училище памяти 1905 года.
