Наверно, я бледнею, потому что секретарша испуганно спрашивает:
— Вам нехорошо? Может, водички?
Мишин отказ может означать только одно: господдержки фестивалю больше не видать и это конец. Денег, нужных для проведения «Кинотавра», мне самому не собрать. Вот, значит, почему звонили Батины головорезы. Но как он узнал?
— Соедини меня со Швыдким. И кофе сделай.
— Вам в таком состоянии только кофе пить, — начинает Вера, но осекается под моим взглядом. Спасибо за заботу, девочка, но сейчас не время.
Сегодня вечером в гостинице «Жемчужина» будут, как правильно отметил бандит, и заслуженные, и народные, и зарубежные.
Уже летит из Франции Жерар Депардье. Вчера приехал Эрик Робертс, а завтра прибудет Сильвия Кристель, незабвенная Эммануэль, мечта всех мужчин постсоветского пространства. Хитер Батя, ох хитер. Понимает, что я на все пойду, лишь бы отвести угрозу от гостей «Кинотавра».
— Марк Григорьевич, не могу дозвониться до Швыдкого, — секретарша ставит передо мной чашку кофе. — Мобильный не отвечает, в секретариате говорят — занят. Что делать?
— Сухари сушить, — бурчу я, прикрывая глаза. — Кофе холодный, ты в курсе? Звони в банк «Просвещение». Срочно.
— Алексей Сергеевич вчера улетел на сафари в Кению, — сообщает мне помощница Вартаняна.
— И как с ним связаться? Он очень нужен.
— В ближайшие несколько дней никак. Если сам выйдет на связь, я передам, что вы звонили.
Кения, сафари — чепуха это все. Предлог, чтобы не разговаривать со мной. Похоже, Батя и правда дал отмашку, хочет выбить из меня деньги любым способом и не церемониться.
— Да там столько бабок в тюнинг угрохано! Ей дай волю, она на открытие придет в чем мать родила! — донеслось из приемной.
В кабинет вошла Неля, пресс-секретарь «Кинотавра». Она — кладезь информации, знает все обо всех.
— Утро доброе, Марк Григорьевич! Как вы, нормально? Слушайте, не могу дозвониться до помощника Швыдкого.
А у меня журналисты с телевидения, я должна им назначить время для интервью.
— Неля, Швыдкой не приедет.
На секунду она замолчала, потом нервно ответила:
— Ладно, скажу им, что все встречи после открытия.
— Ты не поняла. Он вообще не приедет.
Я протянул телеграмму.
— А кто же будет вести церемонию? — растерянно спросила Неля.
Хороший вопрос. Очень хороший.
— Марк, два дня осталось, — в глазах Нели паника. — Надо срочно что-то делать.
Секретарша снова просунула голову в дверь: «Марк Григорьевич, я совсем забыла, вас наш Народный разыскивал.
Говорил, что-то важное».
— Вот он и проведет, — сказал я, тяжело поднимаясь со стула. — Раз у нас безвыходная ситуация.
— Ну-ну, — буркнула Неля.
Чувствуя, как закипает в груди раздражение, я вышел в холл и сразу увидел Народного.
— У нас проблемы, — протянул ему телеграмму от Швыдкого. Но он словно не услышал.
— Погоди. Тут вот какое дело: один мой знакомый, очень полезный человечек, позвонил сегодня утром и попросился на «Кинотавр».
Я, конечно, пригласил — за счет фестиваля.
Я молча смотрел на него, мысленно подсчитывая, сколько денег мы уже угрохали на таких вот «полезных человечков».
— Владелец водочного бренда. Очень влиятельный.
— Алик, он мог бы и сам оплатить свое пребывание. Ты же знаешь, у нас каждая копейка на счету.
— Марк, давай не будем, а? Этого человека надо уважить.
Жадноват Народный, ох жадноват. Ни рубля в Сочи не тратит: единственный в гостинице «люкс» за девятьсот долларов в сутки ему оплачивает «Кинотавр». Приемы, устраиваемые в этом самом «люксе» для полезных Народному людей, — тоже.
Нет, время от времени он делится со мной деньгами, которые щедро дают ему «поклонники таланта». Но эти суммы не покрывают даже ресторанных счетов Народного.
— Марк, это должен быть хороший номер.
— Ну так, может, уступишь ему свой «люкс»? — вырвалось у меня.
— Не смешно. Двенадцатый этаж с видом на море. Ну не жмись.
— Ладно, сделаем.
Услышав, что хотел, Народный собрался уходить.
— Алик, подожди. Номер будет, но у нас проблема посерьезней. Швыдкой не приедет.
