В 1990 году это было очень непросто. «Вы только не опаздывайте, — попросил он. — После вас в храме назначено венчание».
Нонна Викторовна была в таком жутком состоянии, что опоздала на целый час. Мордюкова буквально выпала из автобуса ко мне на руки. Мы обнялись. Увидев Васю, она зарыдала: «Ой, Васечка! Вовочкины ручки», — и стала их целовать.
Наташа Егорова с мальчиком и своей матерью тоже пришли. Помню совершенно безутешного Вячеслава Васильевича.
На похоронах Вася познакомился с тетей — Анечкой Тихоновой, да и дедушку с бабушкой близко увидел, можно сказать, впервые за многие годы.
Похоронили, собрались ехать в Володину квартиру на поминки.
И тут Нонна Викторовна повела себя неправильно, хотя осуждать ее в том состоянии язык не поворачивается. Бог ей судья. Когда в автобус стали подниматься Егорова с мальчиком и матерью, Нонна сказала:
— Я вас видеть не хочу!
— Нонна, разве так можно? Не надо, — стала уговаривать ее Лариса Лужина.
— Я сказала! — ответила Мордюкова и отвернулась к окну.
На сороковой день на кладбище Нонна Викторовна стала ссориться с сестрой, не помню уже, по какому поводу. Я говорю: — Нонна Викторовна, нельзя у могилы ссориться.
— А ты вообще замолчи!
— грубо и резко оборвала она.
Я ничего не ответила. Только слезы покатились. Приехали к Мордюковой, стали поминать Володю. В какой-то момент Нонна Викторовна начала просто соловьем заливаться в адрес Егоровой: уж такая она молодец, росла в простой семье, но сама всюду пробилась, и ребенка-то ее Нонна, в отличие от моего Васи, нянчила. В мою сторону она даже не смотрела. Я ничего не могла понять, но сидела, терпела.
На следующий день мне позвонила и все разъяснила сестра Нонны Викторовны. Оказывается, Егорова заявила: «Вот вы не хотите со мной общаться, думаете, Варлей вас искренне поддерживает, а не знаете, почему она во время похорон ни разу от вас не отошла.
Наталья пригласила туда телевидение, чтобы лишний раз засветиться».
Действительно, в церкви, где состоялось отпевание Володи, ходил человек, из сумки которого торчала видеокамера. Он был приглашен снимать венчание, которое задержалось из-за нашего опоздания.
«Боже мой! Какая чушь! Зачем мне это?» — возмутилась я и тут же перезвонила Мордюковой.
— Нонна Викторовна, неужели я настолько подлый человек, чтобы пригласить телевидение на Володины похороны? Зачем мне при этом держаться за вас, если я сама известная актриса? И как вы считаете: я что, так хорошо выглядела на похоронах, чтобы лишний раз в том состоянии лезть на экран?
— Не прощу!
— Мордюкова бросила трубку.
Она поверила Егоровой не на сто, а на все двести процентов. Тогда я написала Нонне Викторовне письмо и получила от нее ужасный ответ. Там была такая фраза: мол, надо еще проверить — Володин ли сын Вася.
Я бросилась к духовнику — отцу Алексею, рыдая, рассказала эту историю.
— Меня оклеветали. Что делать?
— Ничего. Не надо ни объясняться, ни оправдываться. Молись о ее здоровье. Можешь молиться о том, чтобы вы нашли друг друга. Если Богу будет угодно, она сама к тебе придет.
Так и случилось. Прошло много времени, на фестивале «Кинотавр» был концерт, в котором мы обе участвовали. Нас с Ирой Алферовой посадили в одну гримерку с Нонной Викторовной.
— Наташ, — сказала Ира, — я ее так боюсь, давай перейдем в другую гримерку.
— Давай, — и мы ушли.
Сидим, ждем, когда нас объявят, и вдруг входит Мордюкова: «Девочки, я почему-то оказалась одна, я с вами посижу».
После концерта на банкете Нонна Викторовна сидела за столом напротив меня. Вдруг в какой-то момент она поднимается и говорит: «У меня есть тост. Я хочу выпить за Наташку. Она такая мать! Я так ее за это уважаю».
