Всегда помнил: чем больше актер, тем больше ему нужен режиссер. Я пригласил Тихонова в «Кодекс бесчестия» без кинопроб. Герой Тихонова приезжал в Цюрих с инспекцией, по сюжету его встречали Леонид Куравлев — блистательный мастер и Борис Щербаков — уникальный артист, затем они садились в машину и Тихонов должен был произнести огромный монолог. И вдруг я осознаю: вместо монолога достаточно пары фраз — и сцена заиграет по-другому. А как об этом сказать артисту, который выучил текст и готов на сто процентов? Но я все же решился, отвел Тихонова в сторонку.
— Славочка, товарищ маршал, можно с вами поговорить? Только вы, пожалуйста, меня выслушайте и не прерывайте.
— Хорошо, Сева.
И я пятнадцать минут убалтываю Тихонова, вижу, лицо его бледнеет, он потирает руки. Заканчиваю, он молчит. Я предлагаю: «Давайте договоримся так — пока я буду снимать Леню и Борю, вы подумаете, а когда мы сядем в машину, скажете ваше решение. Даю слово, если все же захотите произнести свой монолог — метра не вырежу! Но если пройдет мой вариант, я буду самым счастливым человеком». И пошел снимать Борю с Леней. Тихонов наблюдал, как мы кружили по площадке в автомобиле. Сняли, подошел к Вячеславу Васильевичу:
— Славочка, ну что решили?
— Снимаем ваш вариант!
Он все просчитал, посмотрел со стороны и понял: я на него работаю, на его роль. Вот что такое Тихонов — актер-махина. Однажды меня пригласил на премьеру Лева Дуров. А в той картине снимался и Тихонов, который попросил дать ему слово и неожиданно для меня сказал: «В зале сидит человек, которому я очень благодарен. Он снял меня в роли, которой я очень горжусь. Этот человек — Всеволод Шиловский». У меня в глазах слезы, думаю: «Господи, что ж ты делаешь?» Мы всегда встречались как родные люди.
