Анастасия Заворотнюк: наперегонки с судьбой

Она яркой звездочкой засверкала на наших экранах в далеком 2004 году, когда вышел ситком «Моя прекрасная няня». Он сразу завоевал сердца зрителей во многом благодаря искренней, вдохновенной игре Анастасии. Роль няни Вики стала лучшей в актерской карьере Заворотнюк, а легкий, остроумный сериал — хитом на все времена. Сегодня Настю, с которой мы дружили не один год, вспоминают журналисты «7Д», ее друзья и коллеги.

До «Моей прекрасной няни» российского зрителя «кормили» в основном зарубежной продукцией — «Рабыня Изаура», «Альф», «Друзья» нравились аудитории, но их популярность быстро сходила на нет. Многим телепродюсерам было понятно, что пришла пора переносить заграничные сюжеты на местную почву. Первым за это взялся канал СТС. После того как «Моя прекрасная няня» стала мегахитом, никому уже не нужно было доказывать, что качественно сделанные адаптации зарубежных историй с хорошими российскими актерами будут популярны у нас.

Но всенародная любовь к ее героине вышла для Анастасии Заворотнюк боком: ее преследовала желтая пресса, все проблемы в личной жизни немедленно становились достоянием общественности. Усугубляло ситуацию то, что на самом деле актриса не была похожа на свою героиню — бесцеремонную, шумную и веселую няню Вику. Так вышло, что с первой нашей встречи она прониклась доверием к «7Д», и мы, в отличие от других изданий, были посвящены во все тайны ее жизни, общались с актрисой напрямую. Поэтому сегодня мы можем рассказать о Насте на правах близких друзей.

«Ее счастье оказалось таким недолгим…»

Инна Фомина, редактор журнала «7 Дней», постоянный интервьюер актрисы:

Анастасию я узнала еще до того, как она сыграла в сериале «Моя прекрасная няня», — увидела ее в спектак­ле Театра-студии Табакова «Страсти по Бумбарашу». Она играла блестяще, не затерявшись рядом с невероятным Бумбарашем — Евгением Мироновым. К сожалению, с театральной сценой Насте пришлось распрощаться — ежедневные съемки в ситкоме совместить с другой работой невозможно.

Когда в эфир начал выходить сериал «Моя прекрасная няня», Заворотнюк быстро стала одной из самых популярных актрис России и героиней множества материалов «7Д» — так мы и познакомились. В жизни Настя оказалась совсем не похожа на свою героиню — простоватую, бойкую, шуструю и хваткую девицу-провинциалку. Настоящая Настя — нежная, мягкая, деликатная, хрупкая, смешливая, очень доброжелательная как с близкими, так и с незнакомыми людьми. С ее лица не сходила улыбка. Она любила красивые вещи, стильно одевалась. Предпочитала подчеркнуто женственную одежду, с облегающим силуэтом. Благодаря точеной фигурке могла позволить себе любую модель. Обувь же Настя носила на высоком каблуке или платформе — из-за небольшого роста. Впрочем, она никогда не была жертвой моды, не страдала брендоманией. Однажды, смеясь, заметила: «Я не коллекционирую брендовые шмотки, бриллианты, эксклюзивные украшения — предпочитаю недвижимость». На самом деле ей очень нравилось создавать уют, в этот процесс она действительно вкладывала всю душу. Так было и в довольно скромном подмосковном доме, где она жила со вторым мужем — Дмитрием Стрюковым и их детьми — Майклом и Аней. И потом, когда она обустраивала роскошную квартиру с последним мужем — фигуристом Петром Чернышевым.

Я никогда не слышала, чтобы Настя, даже став суперзвездой, чего-то требовала, с кем-то конфликтовала даже в сложных ситуациях. Недаром Любовь Полищук, сыгравшая в сериале мать ее героини, сравнивала ее с прекрасной стрекозой, которая радует мир своей воздушной красотой...

С таким характером Насте было очень непросто справляться с невероятным давлением, которое оказывала на нее желтая пресса, отслеживая все перипетии личной жизни. Скандальный развод со Стрюковым, роман с Сергеем Жигуновым, который, по-моему, относился к Насте скорее как к продюсерскому проекту... Когда наше издание организовало Сергею и Насте, а также ее детям поездку на Сейшельские острова, чтобы затем опубликовать фоторепортаж и интервью, мы были поражены поведением Жигунова. С его лица не сходило хмурое и раздраженное выражение, на фотосессиях он вел себя как деловитый и всем недовольный продюсер, тогда как влюбленная в него Настя в этом райском уголке светилась от счастья…

Куда гармоничнее смотрелась актриса в паре с Петром Чернышевым. Эти двое идеально подходили друг другу — легкая, трепетная, лучезарная Настя и молчаливый, сдержанный, любящий Петр. Однако и тут желтая пресса не оставила актрису в покое, написав о ее новой любви немало гадостей. И Настя ни разу не нагрубила репортерам, как бы бестактно они себя ни вели. Она мог­ла только прятаться от них.

Вспоминаю, как романтично состоялось предложение руки и сердца от Петра. «В тот день он прилетел на Сардинию, где я отдыхала, буквально на несколько часов, — рассказывала мне Настя. — Поздно вечером пригласил искупаться в море. Я удивилась: он же знал, что я мерзлячка, а вода прохладная. В общем, осталась на берегу, а Петя отправился в воду. Минут через десять он, абсолютно замерзший, вышел из воды и протягивает мне руку: «Смотри, что я нашел!» Разжимает кулак, а на ладони кольцо с большим бриллиантом. И говорит: «Выходи за меня…»

Из-за преследований папарацци свадьбу решили организовать подальше от Москвы. Наш журнал был единственным изданием, которое актриса пригласила на торжество. Время и место венчания — 12 октября 2008 года, Крым, церковь Воскресения Христова в Форосе — засекретили, как и название гостиницы, где поселились Настя, Петя и их близкие. Это был небольшой уединенный отель с закрытой территорией — в нем сняли все номера, чтобы не было посторонних. К зданию вели такие узкие и извилистые улочки, что свадебный кортеж — четыре девятимет­ровых лимузина и двенадцатиметровый «Хаммер» — не смог подъехать к воротам. Свадьба получилась очень красивой, но при этом камерной, семейной. Во время свадебного ужина все легко разместились в небольшой кают-компании арендованной 43-метровой яхты «Святой Николай». С тортом вышел небольшой прокол — кондитеры сделали фигурку невесты блондинкой. Ведь подготовка к свадьбе велась в большом секрете, имен заказчиков никому не раскрывали. Пришлось прямо на камбузе спешно перекрашивать волосы крохотной невесте темным шоколадом…

Для меня самым романтичным моментом свадьбы стал тот, когда Настя и Петя вышли на палубу, чтобы полюбоваться фейерверком в их честь. Они стояли обнявшись, смотрели на звездное небо, вокруг было бескрайнее море, и казалось, что время для них остановилось…

Потом я навещала молодоженов в их квартире в доме на берегу Мос­фильмовского пруда. Настя в шутку жаловалась, что ее здесь окружили «бывшие». Подойдя к окну, показывала соседний дом, в котором поселился Стрюков. «А Жигунов, представляешь, купил квартиру в новостройке напротив «Мосфильма» — это совсем рядом», — смеялась она.

Своего партнера по сериалу «Моя прекрасная няня» Настя вспоминала и когда я приехала в Ялту, чтобы сделать репортаж из ее квартиры неподалеку от Никитского ботанического сада (она ее купила, чтобы почаще привозить в Крым Майки — врачи порекомендовали мальчику морской воздух). Апартаменты были прекрасные — мет­ров двести, четыре комнаты с шикарным видом на море, в каждом помещении свой стиль. Особенно запомнилась «морская» комната Майки с рыболовными сетями на потолке. Настя с гордостью показывала интерьеры, реликтовый кедр под балконом. Когда же я упомянула, что в Крыму есть жилье и у Жигунова, она засмеялась: «А ты видела его домик? Это же развалюха!»

В 2018 году у Насти и Пети родилась дочь — о совместном ребенке они очень мечтали. Только когда Миле исполнилось несколько месяцев, родители решились рассказать об этом прессе. Им по-прежнему приходилось засекречивать свою жизнь, назойливое внимание к Заворотнюк не спадало. А вскоре возник новый повод скрывать информацию — на этот раз очень печальный: у Насти обнаружили опухоль мозга. Новость о болезни Заворотнюк поначалу казалась фейком — уж слишком много всяких слухов о ней распускали…

И вот прошло пять лет. Видимо, только благодаря невероятной, самоотверженной любви мужа Настя смог­ла столько прожить со смертельным диагнозом. Чтобы обеспечить жене дорогостоящее лечение и уход, Петр очень много работал. И вместе с близкими окружил Настю постоянной заботой — все это трудное время она была не одна. А еще Петр смог сделать немыс­лимое в эпоху мобильных телефонов: за пять лет в прессу не просочилось ни одного фото болеющей Насти или подробностей, касающихся ее здоровья. Благодаря этому в нашей памяти она осталась ослепительно красивой, молодой, жизнерадостной. Все обязательства, которые Петр взял на себя перед Богом 12 октября 2008 года на венчании с Настей в церкви в Форосе, он исполнил. Как мало людей, которые сейчас на это способны...

Мне кажется, при всей своей славе, Настя была прежде всего женщиной, мечтающей о любви и семейном счастье. И если в профессии она раскрыла лишь небольшую часть своего потенциала, то в любви, пусть и не сразу, реализовалась вполне. Как жаль, что ее счастье оказалось таким недолгим...

«С годами Настя научилась держать удар»

Олег Перанов, журналист, несколько лет проработал в журнале «7 Дней»:

Мне кажется, я был первым журналистом, который взял у Насти интервью после выхода сериала «Моя прекрасная няня» в 2004 году — когда показали буквально несколько серий ситкома. Помню, как мы с фотографом приехали на съемочную площадку, заранее договорившись, что Заворотнюк возьмет с собой разные снимки, — чтобы представить ее читателям, поскольку о ней тогда мало кто знал. Да, она работала в Театре-студии Олега Табакова, но это был другой уровень известности. Настя оказалась какой-то очень наивной, искренней, эмоциональной, мы быстро перешли на «ты». Показывая снимок из пионерского лагеря, она воскликнула: «А ведь я там чуть не погибла!» И рассказала такую историю: «Каждый год я отдыхала с мамой в этом сочинском санатории «Актер». Но однажды чуть не утонула. Девочка, не умеющая плавать, в воде села мне на шею. А поскольку она была намного тяжелее, я с головой ушла под воду. Чувствую, что воздух уже заканчивается, и начинаю тонуть. Пред­ставила свои похороны, как плачет мама. И мне стало так ее жалко, так страшно, что откуда-то взялись силы, я сбросила эту девочку. И вылетела как пробка из воды». Именно так: сначала жалко маму, потом уже страшно за себя…

Настя играла самоуверенную няню, а в жизни мне показалась очень скромной. Так, когда дошло до фотосессии, она попросила всех из студии выйти — стеснялась. И в процессе, когда мы делали кадры, говорила: «Так я нормально выгляжу? Улыбаюсь нормально? Как повернуться?» Я взял у нее еще несколько интервью, помню, как приехал к ней на Новый год — такая идея редакции: я в образе Деда Мороза поздравляю ее с детьми. Открылась дверь, они как-то все так радостно на меня накинулись, что Аня, дочка Насти, оторвала Деду Морозу бороду. А нам же еще сниматься! Настя стала извиняться, говорит: «Давай я ее пришью». Я отказывался — мол, ни к чему этим артистке заниматься, как-нибудь сейчас прикрутим… Но Настя взяла иголку и быстренько все вернула в первозданный вид! Потом я брал у нее интервью в комнате дочери, помню, черные обои, серая мебель… Спросил: «Настя, а что это у вас так пасмурно здесь?» — «Да Аня увлеклась темой готики. Но ничего, главное, артисткой быть не хочет! Поучаствовала в съемках — сыграла меня в детстве — и сказала: «Нет, это интересно, но слишком сложно!» К тому моменту Настя уже столкнулась не только с плюсами известности, но и с минусами. Она рассказывала, что сильно переживала, даже плакала, прежде чем научилась держать удар. Могу сказать, что с нашей первой встречи и до последней Настя действительно сильно поменялась. Из наивной, восторженной «няни» она превратилась в сильную женщину, бизнесвумен, которая определяет тайминг, назначает суммы за интервью — этому ее на­учил Сергей Жигунов, — жестко определяет правила.

В союзе с третьим мужем она нашла свое женское счастье. Но поначалу Настя в Петре сомневалась — считала слишком красивым, бабником. «Уже во время съемок в «Танцах на льду» к нам пришло ощущение, что МЫ есть друг у друга, но держали дистанцию до окончания проекта. На это было много причин. Например, меня останавливали разговоры о том, что он — страшный ловелас, меняет женщин как перчатки. И я подумала: нет, это не моя история», — говорила мне Настя. Но чувства оказались сильнее. Петр оказался очень заботливым, преданным, настоящим мужчиной, который остался с Настей до самого конца. Я когда-то общался и с Жанной Фриске и знаю, ее друзья рассказывали: врач Жанну предупреждал о последствиях поздних родов, что большие дозы гормонов могут спровоцировать онкологию. Но Жанна очень хотела стать мамой. Не знаю, предупреждали ли об этом Настю. Но думаю, она бы тоже ни за что не отказалась от ребенка. Их с Петром дочка родилась в большой любви...

«Красивая и яркая»

Ирина Безрукова, актриса:

С Настей мы познакомились в «Табакерке». Я работала в этом театре, играла в спектакле «Обыкновенная история», а Владимир Машков ставил «Страсти по Бумбарашу», где Евгений Миронов исполнял главную роль, а возлюбленную его героя играла Анастасия Заворотнюк. Когда Настя появлялась, не заметить ее было просто невозможно. Говорливая, смешливая, очень яркая молодая женщина, невысокого росточка, с небольшим астраханским говорком. Ей нравилось наряжаться, общаться, ходить на мероприятия… Про таких людей говорят — жизнелюбивая.

Я познакомила Настю со своей подругой, модельером Лидией Нестеровой, и та стала шить ей одежду для разных светских мероприятий. Они подружились, и Лидия перешла художником по костюмам в проект «Моя прекрасная няня». Однажды я приехала к Лиде на съемки «Няни...». Настя обрадовалась, пригласила к себе в гримерку, в которой стоял большой диван. Сказала: «Да, пришлось купить диван, чтобы спать между съемками. Я здесь живу». Еще в гримерке я увидела парикмахерскую мойку для волос, чтобы можно было переделать причес­ку, освежиться. А на стене большой портрет Насти — кто-то сделал ей такой подарок. Мы мило пообщались, и она побежала сниматься.

Много мужчин, в том числе и известных, пытались получить ее расположение, дарили украшения, дорогие подарки, цветы. Она посмеивалась и говорила: «Да, пытаются привлечь внимание». Настя никогда не унывала, не жаловалась на большую нагрузку, на усталость. В ней всегда был какой-то невероятный заряд на действие, на жизнь, на смех, на общение. Красивая и яркая — как же жаль, что она сгорела так рано…

«Настя — девочка совсем из другого мира»

Борис Смолкин, исполнитель роли дворецкого в сериале «Моя прекрасная няня»:

Анастасия Заворотнюк ушла в канун двадцатилетия сериала «Моя прекрасная няня». Помню, мои пробы в проект длились девять месяцев, и все это время меня вызывали из Петербурга в Москву. На мне и на Сереже Жигунове пробовали остальных артистов — никак не могли определиться с главными героинями. Приезжаю на очередной кастинг — помню, это был июль, — и в комнате, где мы пили чай-кофе, сидит девочка… Познакомились. Она говорит: «Я тоже на пробы. Представляете, меня вызвали из отпуска, я отдыхала с детьми на море». Это и была Настя Заворотнюк. А в августе уже начались съемки. Настя и Оля Прокофьева влетели в последний вагон...

Съемочный график был очень плотным. Мы работали с одним выходным в неделю! Помню, играли какую-то сцену, и вдруг Настя побледнела и говорит: «Ой, слушай, а у меня, кажется, сегодня спектакль…» До того заработалась. Ни на какой спектакль она, конечно, не успела. В конце концов ей пришлось ради карьеры в кино пожерт­вовать теат­ром. Физически, да и психологически, выдержать такой съемочный режим на протяжении нескольких лет мало кому под силу. Настя несколько раз падала в обмороки просто от усталости.

Зрители часто проецируют черты персонажа на личность артиста. Так было и с Заворотнюк. Но конечно, Настя принципиально отличалась от своей героини. Она девочка совсем из другого мира — из благополучной интеллигентной актерско-режиссерской семьи. Мать Валентина Борисовна — народная артистка России, служила в Астраханском ТЮЗе. Отец Юрий Андреевич — телережиссер. Можно сказать, что Настя выросла за кулисами. И кроме того, получила хорошее образование, в том числе актерское. Она выпускница Школы-студии МХАТ. Так что никакого отношения она к своей героине не имела. И открытым человеком я бы ее не назвал.

После выхода сериала нас накрыло волной популярности. Это было сумасшествие. Настина слава, конечно, зашкаливала, но и нам хватало. Помню, однажды летом я приехал к Сереже Жигунову в Гурзуф — у него там дача была. Предлагаю: «Давай прогуляемся!» Он говорит: «Ты с ума сошел? Нас разорвут!» — «Да перестань». И мы вышли на набережную. Но не успели и двух шагов сделать, как на нас в буквальном смысле набросилась толпа. И мы, скрываясь за деревьями, поспешили ретироваться. Ну и с Настей незамеченным выйти в люди было невозможно. Не могу сказать, как популярность отразилась на ее характере, потому что со мной девочка Настя из 2004 года всегда оставалась девочкой Настей.

Когда она заболела, я, конечно, попытался связаться с ней, поддержать, узнать, не нужна ли какая-то помощь. Но сразу понял, что ее семья выработала определенную тактику общения, чтобы оградить себя от желтой прессы. Настины близкие отстранились ото всех, не распространялись о ее болезни, и я их за это уважаю. Представляете, каково это — столько лет держать такую проблему при себе, в себе, внутри семьи?! То, что Петр Чернышев делал в последние годы для супруги, у меня вызывает глубокое восхищение.

«Она не хотела выносить свою болезнь за рамки семьи»

Юрий Николаев, телеведущий:

С Настей мы были соведущими на двух проектах: «Танцы со звездами» и «Танцы на льду», и отношения у нас сложились самые товарищеские, актерские. Мы ведь в одной гримерной сидели. Условия были не ахти какие, но коллектив подобрался очень симпатичный. Между съемками к нам в гримерку нередко приходили Алла Сигалова, Николай Цискаридзе, Евгений Папунаишвили. Разговаривали о самом разном. Мы с Настей не были заводилами. Обычно чувствовали себя настолько выжатыми, что сидели и просто слушали. Съемки действительно были очень долгими, а Настя еще снималась на каблуках, что физически трудно — женщины поймут. Иногда жаловалась: «Все, стоять больше не могу». Но эти жалобы никогда не перерастали в капризы. А «Танцы на льду» мы снимали, когда на улице была жара под 40 градусов. Лед плавился вместе с нами. Такие вот контрасты…

Начала ее романа с Петром Черны­шевым я не заметил. Хотя Петр великолепно смотрелся на льду и в кад­ре — неудивительно, что сердце Насти дрогнуло. Уже позднее мы однаж­ды случайно встретились на улице — в районе, где они жили. Настя и Петя стали парой, и такой красивой! По ним было заметно, что живут они душа в душу. Потом у них родился ребенок, чему я был очень рад. Ну а вскоре в интернете стали появляться всякие нехорошие публикации. И, к сожалению, слухи о болезни Анастасии подтвердились. Она перестала отвечать на звонки. Не знаю, почему именно не отвечала, но понять я ее могу. Она не хотела выносить свой диагноз и свое состояние за рамки семьи.

«Счастье, любовь — лишь мгновение, лишь вспышка»

Сергей Шнырев, актер, однокурсник Анастасии Заворотнюк:

Все эти дни я думаю о Насте. Но вспоминаю ее с улыбкой. Когда слышу ее имя, вижу ее фотографии — сразу хочется улыбаться. Так было и при Настиной жизни. Никакой драмы! Настины слезы я видел исключительно на сцене. В жизни же мы очень много смеялись, хохотали до колик. Ее звонкий смех, умопомрачительная, детская, добрая улыбка были очень заразительными... А еще Настя у меня ассоциируется с яркой солнечной вспышкой. Как у Бунина: счастье, любовь — лишь мгновение, лишь вспышка, которая не может жить и длиться долго…

Когда в 1989 году мы с Настей Заворотнюк оказались на курсе Авангарда Николаевича Леонтьева в Школе-студии МХАТ, сразу подружились. Человеком она была очень одаренным, страстным, эмоциональным. Не влюбиться в Настю было сложно, но наши отношения никогда за рамки дружеских не выходили. У нее были свои симпатии, а меня тогда ничего, кроме учебы, не интересовало — студентом я был одержимым. Конечно, я был свидетелем ее институтских романов. Так получилось даже, что какое-то время Настя и еще один наш однокурсник, с которым у них была любовь, жили у меня, точнее, мы втроем обитали в квартире моей мамы. Вместе было и веселее, и к экзаменам проще готовиться, и выживать — как ни крути, начало ­90-х. Какие посылки приходили Насте из Астрахани! Конечно, вкуснейшая паюсная черная икра! Я после никогда не пробовал такой. А однокурснику нашему присылали домашние котлеты, ветчину, сметану. Помню, как мы, голодные студенты, макали эти котлеты прямо в банку со сметаной. Счастье…

Настя обладала такой живой, страстной, темпераментной натурой, что играть с ней было в удовольствие — только смотри ей в глаза и искренне отвечай... На двоих мы с Нас­тей играли дипломный спектакль по рассказу Бунина «Волки» из цикла «Темные аллеи». Это довольно короткая история про то, как девушка и гимназист мчатся ночью в коляске через лес. Героиня боится волков и все время жжет спички. А гимназист тем временем пытается воспользоваться ситуацией и поцеловать ее. Этот отрывок с нами репетировал Герман Ильич Энтин, педагог и актер Театра Ермоловой, преподававший у нас на курсе. Он настаивал на том, чтобы играли мы с полной самоотдачей, и следил за тем, чтобы целовались страстно! С поцелуем-то мы отлично справлялись, но играть нам было тяжело, потому что требовалось сразу, по щелчку пальцев, впрыгнуть в обстоятельства сюжета, прочувствовать накал страстей наших героев.

Еще у нас был совместный спектакль-концерт, который поставила На­талия Дмитриевна Журавлева. Настя там читала письмо и монолог Тони из «Доктора Живаго». И это было очень сильно! Репетировать наши номера мы нередко приходили к Наталии Дмит­риевне домой. И она всегда плакала, когда Заворотнюк читала монолог Тони. Бывало, что и Настя не справлялась с эмоциями и вслед за Наталией Дмитриевной пускала слезу. Но нам Журавлева говорила: «Держитесь, держитесь! Вам плакать нельзя! Плакать должны зрители».

Мне повезло: после Школы-студии меня сразу приняли в МХТ. Настю же пригласили в «Табакерку». В театре Заворотнюк сразу дали сыграть главную героиню в спектакле Владимира Машкова «Страсти по Бумбарашу». Партнером ее стал Женя Миронов. Как же это было здорово, название спектакля и роль так подходили страстной натуре Насти!

У всех нас, вчерашних студентов, началась взрослая, актерская, самостоятельная жизнь. Потерялись и мы с Настей. А годы спустя, в ­2016-м, меня пригласили сняться в сериале Станислава Шмелева «Провокатор» с Андреем Чадовым и Анастасией Заворотнюк в главных ролях. Общих сцен у нас с Настей не было, кроме одной. Она входит в помещение, где я лежу убитый. И мне так хотелось ее в кадре разыграть, как-то расколоть. Но смена уже переходила в ночную, и я, «убитый», лежа на полу, едва сдерживал улыбку и смех, чтобы не сорвать дубль и не задержать съемочную группу. Зато после коман­ды «Стоп!» мы с Настей обнялись и переместились в ее вагончик, где долго говорили и не могли наговориться. И, конечно, хохотали как прежде… На прощание с Настей пришли многие наши институтские друзья, и мы договорились: соберемся всем курсом в память о ней, сходим на могилу, помянем…

«Особенно близки они были с Полищук»

Эдуард Ливнев, сценарист, режиссер сериала «Моя прекрасная няня»:

Я подключился к работе над «Ня­ней...» по приглашению режиссера Алексея Кирющенко и снял несколько десятков серий. Не всегда мои режиссерские решения, предложения, рекомендации расценивались артистами как высшее проявление телевизионной режиссуры. Некоторые исполнители отпускали какие-то критические реплики и ремарки, а Заворотнюк — никогда. Любые просьбы режиссера исполняла добротно, достойно и пунктуально.

Мы буквально жили на площадке, это особенности съемки таких проектов, и бывало, что на киностудию к Насте приезжал кто-то из близких. Она всегда очень смущалась, когда приходилось прерывать съемочный процесс, тысячу раз извинялась, бежала, улаживала все вопросы и проблемы, так же бегом возвращалась, снова извинялась и мгновенно включалась в работу. Проще говоря, она была высоким профессионалом.

Наиболее близка она была с Любовью Григорьевной Полищук. Две такие харизматичные звезды не просто нашли общий язык, но и прониклись симпатией, доверием и нежностью друг к другу. Помню, снимали как-то сцену на кухне. И вдруг Любовь Григорьевна запела, а Настя подхватила, и они затянули песню на два голоса. Этого не было в сценарии, но я не дал операторам команду «Стоп!», и мы сняли всю песню до конца. Все замерли, став свидетелями момента истинного вдохновения, истинного родства. Любовь Григорьевна с Настей были очень близки по духу. И так горько и символично — все, что со своей болезнью пережила Любовь Григорьевна на глазах у Насти, повторилось в судьбе самой Заворотнюк…

Последнюю по сценарию серию снимал я. И там была маленькая сценка для Любови Полищук. Все было готово, мы ждали ее на площадке. Но позвонил Сережа Цигаль, ее муж, и передал: Люба извиняется и просит подождать ее — она у врача. Мы ждали Полищук весь день, студия простаивала ради трехминутной сцены. И наконец-то часов в пять вечера пронес­лось: «Приехали! Полищук привезли!» Настя пошла к ней в гримерную, и они еще часа два просидели там. Любовь Григорьевна не могла найти силы, чтобы выйти. Потом собралась, подошла к павильону, но даже не зашла внутрь. Лишь, облокотившись о косяк двери, сказала: «Простите, ребята, не могу». И медленно добавила: «Запомните, главное — это здоровье». Повернулась и ушла. И больше я не видел ни ее, ни Настю Заворотнюк…