В этом году исполняется 60 лет со дня премьеры знаменитого советского фильма «Человек-амфибия», снятого по одноимённому научно-фантастическому роману Александра Беляева. Постановка картины, ставшей определяющей в карьере Владимира Коренева и одной из важнейших в фильмографии Анастасии Вертинской, официально принадлежит Владимиру Чеботарёву и Геннадию Казанскому. То была обычная для кино СССР практика искусственно сформированных режиссёрских дуэтов, в которых ровесники помогали друг другу, а более опытные кинематографисты курировали дебютантов. В таких связках свой путь в профессии начинали Александр Митта, Георгий Данелия, Алексей Герман и многие другие мэтры. В паре Чеботарёв-Казанский ни тот, ни другой не сумели сделать выдающуюся карьеру, а первый спустя годы и вовсе заявлял о фактической непричастности второго к успеху ленты. Тем не менее, забыв имена авторов, народ до сих пор помнит их самое известное творение, а во время визита в Москву несколько лет назад один из главных киноманов планеты Квентин Тарантино признался, что «Человек-амфибия» – его любимый советский фильм.
Исполнительнице песни «Эй, моряк» морской дьявол, как известно, был по нраву, а вот многие рецензенты из числа современников картины оказались противоположного мнения о ней и её герое. Принципиально солнечный и тёплый, сказочный и экзотичный, цветной и постановочный, «Человек-амфибия» кардинальным образом отличался от влиятельных в то время установок итальянского неореализма и начинавшейся моды на французскую «новую волну», а потому от прогрессивной советской критики вскоре после премьеры получил сполна. Авторов критиковали за дурновкусие, легковесность, избыточную красивость, приторность, фальшь и ещё бог знает за что. Претензии эти, возможно, и были справедливы, да только рядовые зрители рассудили иначе, и назло всем недоброжелателям «Человек-амфибия» стал лидером отечественного проката 1962 года и едва ли не первым кассовым кинохитом эпохи «оттепели».
Доподлинно неизвестно, за что именно народ так полюбил фильм – то ли за «море в глазах Коренева», то ли за «небо в глазах Вертинской», то ли за всё вместе. Впрочем, не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы помимо вполне тривиальной истории любви разглядеть в работе Чеботарёва и Казанского две куда более важные трагические линии, герои которых заведомо обречены на неудачу в достижении своих сюжетных целей. Первая повествует про амбициозную попытку пожилого учёного создать идеальное общество, новый лучший мир – прекрасную «Подводную Республику». Старый рыбак Бальтазар неслучайно называет доктора Сальватора «Богом», а мы, в свою очередь, прекрасно догадываемся, во что обычно выливаются такие идеи и что случается с их авторами, мнящими себя сверхлюдьми.
Вторая линия посвящена инородцу, который не понимает и не принимает правил людского общества, а потому не в силах найти в нём место. Живущий в мире свободной стихии и чуждый худших проявлений человеческой природы, лишённый рамок и условностей общепринятого воспитания, Ихтиандр не нуждается в соблюдении этикета и ношении социальных масок. Его мысли настолько чисты, мотивы прозрачны, а поступки прямы и открыты, что уже во время первого просмотра фильма сомнений в том, что ничем хорошим в мире людей такой герой не закончит, не остаётся. И даже жертвы двух несчастных экранных стариков ради счастья своих любимых детей оказываются тщетны.
При желании в романе Беляева можно обнаружить следы самых разных предшественников: тут вам и «Ромео и Джульетта», и «Город Солнца», и «Франкенштейн», и приключенческие книги о Тарзане, и ещё много всего. С достоинствами литературного материала контрастируют собственно киношные недостатки экранизации, будь то архаичные комбинированные съёмки или нарочито театральная игра актёров. Но всё это, в сущности, не имеет значения.
А что действительно важно по гамбургскому счёту сегодня, по прошествии 60 лет? В узкопрофессиональном, индустрийном смысле – тот невероятно смелый и чрезвычайно успешный опыт подводных съёмок, которому в те годы мог позавидовать даже Голливуд. В сугубо зрительском, обывательском смысле – то ценное и знаковое для отечественной культуры, что благодаря фильму осталось в народной памяти. А осталась там одна из самых узнаваемых песен, одна из самых прекрасных экранных пар и один из самых печальных финалов в истории советского кино. Тарантино дурного не посоветует.
{current_photo_index}/{total_photo_count}
