«Банды Нью-Йорка»: брутальный киношный мир, в котором не хотелось бы оказаться вживую

Размышляя о кинематографической форме «Банд Нью-Йорка» (2002), трудно утверждать, что Мартин Скорсезе в этой картине чем-то принципиально удивляет зрителя как постановщик. Обилие масштабных панорам с крана, длинные планы со сложным мизансценированием и изощренным внутрикадровым монтажом, живописные кадры-метафоры, визуальные лейтмотивы-«закладки» и интертекстуальные отсылки к фильмам друзей, мимолетные режиссерские камео, параллельный монтаж кульминации сюжета (атрибут криминального киноэпоса в духе «Крестного отца» (1972)) и, конечно, самые разные киношные детали, снятые так, что, кажется, стоит протянуть руку к экрану и коснешься фактуры, заключенной в границы объектива, – все это фирменный Скорсезе.

Как и любое большое кино, «Банды Нью-Йорка» походя охватывают самые разные темы: месть и милосердие, уважение и презрение, честь и предательство, свои и чужие, отцы и дети, сила и слабость, свобода и рабство, война и мир, закон и беспредел. С последней оппозицией прямо связан культ насилия, буквально хлещущий с экрана на зрителя. Скорсезе никогда особенно не жалел душевную организацию публики и нарушать эту традицию, изображая бандитский Нью-Йорк 1860-х гг., тем более не стал. Продажный коп Джек «Счастливчик» исправно взимает мзду с уличных грабителей, пожарные вместо исполнения должностных обязанностей охотно бьют друг другу морды, мародеры в жажде наживы не боятся ни бога, ни дьявола, мелких стрелочников в угоду толпе вешают прямо у нее на глазах, и даже собака в клетке загрызает крыс с заметным энтузиазмом.

Действие разворачивается в годы Гражданской войны, которая, впрочем, несмотря на свой исторический масштаб, вплоть до кульминационной части фильма работает лишь как скромный фон основного сюжета, изредка напоминающий о себе то очередями призывников и новобранцев, то вереницей солдатских гробов. Большая война Севера и Юга в картине Скорсезе до самого финала не более, чем бледный задник войны городской, нью-йоркской, где правят бал этнические банды, а главный двигатель повествования – личная кровная месть, стремление вернувшегося домой Амстердама (имя протагониста) поквитаться за стародавнее убийство отца с одиозным Уиллом Каттингом по прозвищу «Мясник». Тривиальный мотив усложнен чуть менее тривиальными обстоятельствами: поскольку герой Леонардо Ди Каприо – обычный молодой бродяга, вернувшийся в родные трущобы неузнанным после 16-летнего отсутствия, а «Мясник» – могущественный криминальный король, которого окружающие боятся как огня, первому не остается ничего другого, как втереться в доверие к последнему, стать его правой рукой и – в некотором смысле – сыном, дабы усыпить бдительность. Иначе говоря, путь протагониста к мести лежит через продолжительное и довольно тесное сотрудничество и союз с врагом, а значит – через вынужденное подавление собственного «я» на пути к цели. В этой моральной коллизии, по существу, и заключен ключевой фокус картины, в том же году использованный, например, в «Бригаде» (2002) Алексея Сидорова. (Через четыре года после премьеры «Банд Нью-Йорка» Ди Каприо вновь сыграет у Скорсезе «своего среди чужих», хорошего парня в криминальном окружении – на сей раз в оскароносных «Отступниках» (2006).)

В то же время отливающий десятками оттенков коричневого район Пяти улиц, кишащий безжалостными головорезами, продажными чиновниками, а также карманниками и проститутками всех мастей, изображен хотя и с весомым поликультурным колоритом (тут вам и «коренные», и ирландцы, и китайцы), но с куда меньшей степенью обаяния экранного пространства и психологической проработки персонажей, чем, скажем, вышедший годом позднее трехсезонный сериал HBO «Дэдвуд» (2003-2006), сполна воспользовавшийся своими телевизионными преимуществами. (Тамошний авторитет Эл Сверенджен в исполнении Иэна Макшейна – ближайший типологический родственник Уилла Каттинга за авторством Дэниела Дэй-Льюиса.)

Проще говоря, фильм Скорсезе, бесспорно, хорош как брутальный исторический аттракцион, но это совершенно точно не тот мир, в котором хочется оказаться вживую – всерьез и надолго. Любой здравомыслящий зритель, видевший «Банды Нью-Йорка» или «Дэдвуд», должно быть, безмерно счастлив, что современные реалии цивилизованного мира крайне далеки от кровавого варварского быта экранных американцев XIX века, во времена которых человеческая жизнь ничего не стоила, о терпимости и толерантности никто не слышал, закон представлял лицемерную ширму для форменного беспредела, а единоличными вершителями людских судеб были жестокие бандиты вроде «Мясника». Как хорошо, что этот тяжелый исторический этап рождения великих стран и наций – говоря словами героя ди Каприо, «в муках и крови» – хотя бы где-то давно позади.