— Этуш сразу понимал, из каких студентов выйдет толк?
— Нет, далеко не всегда. Он говорил, что со стопроцентной точностью сказать, кто будет выдающимся артистом, невозможно.
— А вот Рубен Симонов, насколько известно, мгновенно разглядел в молодом Этуше перспективного актера, нет?
— Не знаю, насколько мгновенно, но Рубен Николаевич увидел в нем потенциал. И хотя Владимир Абрамович не поступил в ГИТИС на режиссерский факультет, Симонов взял его к себе вольнослушателем на актерский.
— Как Владимир Абрамович относился к современному театру, что ему нравилось, что нет?
— Не нравился формализм, много условностей, много всяких наворотов. Владимир Абрамович был приверженцем русского психологического театра.
— Интересно, как он относился к Голливуду, к западному кинематографу?
— Он им интересовался, из актеров особо выделял Энтони Хопкинса и Тома Хэнкса, по-настоящему высоко их ценил. Ему очень нравились фильмы «Форрест Гамп», «Зеленая миля», «На грани». Владимира Абрамовича поражало, как Хопкинс согласился на столь отрицательную, жуткую роль в фильме «Молчание ягнят», как актер взялся за нее и так блестяще в итоге воплотил. В картине «На грани», где за героем Хопкинса гонится медведь, он был приятно удивлен, что в титрах благодарность сначала выражается медведю и лишь потом — его дрессировщику!
— Во время ваших совместных просмотров фильмов дома на диване он мог открыто выражать свои эмоции?
— Конечно. Знаете, сейчас вспоминаю момент, произошедший незадолго до его смерти. Мы сидели, смотрели какую-то передачу. В какой-то момент гляжу — у него закрыты глаза. Ну, думаю, дремлет. Но вдруг сказали что-то смешное, и он засмеялся, не открывая глаз. Я говорю: «Я думала, что ты спишь». Он отвечает: «Нет, что ты, я все слушаю». Вот это я запомнила. То есть у него, наверное, уже не хватало сил и слушать, и смотреть, тем не менее ему было все интересно.
