— У вас появилась целая армия поклонниц... Как не сойти с ума, когда полстраны тебя хотят?
— Нет смысла врать. Конечно, когда существует внимание женщины и оно совпадает с твоим, — это кайф. Мне есть что вспомнить. Другое дело, что с течением времени ты понимаешь: важно не количество, а качество.
— С чемоданами из Сибири приезжали?
— Было.
— За ночь миллион долларов предлагали?
— Предлагали. Но чаще всего звонили и подолгу разговаривали по городскому телефону с моей мамой. Письма писали, признавались в любви. Среди писем встречались самые разные. Были удивительные по силе чувств и по изложению. Они проникали в самое сердце. Несколько писем я храню как память. Хотелось бы встретиться и поговорить с теми, кто их писал, и хотя бы сказать спасибо. Но не удалось.
— Вы максимально закрываете информацию про свою личную жизнь, но мне кажется, я догадываюсь, кто ваша самая главная женщина. Это мама?
— А я и не скрываю этого. Мама. Я маменькин сынок. Мы всегда на связи. И обязательно созваниваемся утром-вечером. Я всю жизнь окутан ее любовью. Помню, как в детстве мне нравилось уткнуться в ее коленки в капроновых чулках и шебуршать по ним. Я до сих пор помню, как это приятно. А самым ужасным ужасом был сон, что инопланетяне украли маму...
У меня было очень счастливое детство. И все хорошее у меня исключительно от мамы. Моим воспитанием занималась в основном она. Когда я в 5 лет научился читать, мама сразу стала подкладывать мне Есенина. Думаю, благодаря этому в 6 лет начал писать стихи. Кстати, до сих пор не перестал...
Я рос под колпаком маминой любви и заботы. Сейчас мы с мамой поменялись местами — я ее опекаю. Сейчас, слава Богу, мы живем рядом, есть возможность просто забежать к ней в свободную минутку, а потом побежать дальше.
— Как она воспринимала, что вы вдруг стали артистом, а не человеком, который имеет серьезную профессию?
— Она знала о моих помыслах, поэтому гордилась и радовалась, что я добился того, чего хотел. Ей нравится все, что я делаю. Мама ничего никогда не критикует. Лишь единственный раз она сделала замечание после показа «Маленькой Веры»: «Все хорошо. Но без одной сцены вообще было бы прекрасно».
