— Про вас говорят, что Соколов слишком нормальный для артиста.
— Что белая ворона. И у меня самого есть такое ощущение. Оно было с самого начала. И сейчас ничего не изменилось. Я считаю, что в этой профессии всего можно добиться только трудом, больше ничем. Кстати, так же считали мои учителя. И это же я внушаю своим ученикам. А еще я им объясняю, что профессия не прощает предательств, ошибок. Говорю, что она сложная, ведь нужно нравиться и при этом не терять свое лицо. Есть какие-то профессиональные вещи. Я никогда своих студентов не отпускаю в массовку. Считаю, что, на каком уровне ты засветишься, там и будешь дальше существовать. Какие-то вещи подсказываю, делюсь тем, что знаю, и стараюсь быть с ними откровенным. Надеюсь, они меня слышат.
— Чем вы заплатили за свою известность?
— В каком-то смысле, свободой. Ты не всегда себе принадлежишь. Иногда хочется побыть одному — и не получается. Вот я лечу в самолете, уставший, неживой, с головной болью и единственным желанием заснуть. Потому что перелет, а потом опять работа. Ты проваливаешься в сон, и вдруг подходит чувак, стучит по плечу: «Э, дай автограф!» Думаешь: «Какой ты... нехороший человек». А еще нужно быть готовым к тому, что актеры растут со своим зрителем. Сегодня молодые, 15—16-летние вряд ли меня узнают. У них свои кумиры. Отдаю себе в этом отчет и понимаю: такова жизнь. И я это принимаю.
