Похвалы за «Мейр из Исттауна» были ей приятны, но некоторые... некоторые вызывали искреннее недоумение. То там, то здесь критики превозносили Кейт за то, как самоотверженно она принесла в жертву роли свою легендарную красоту, как охотно и бескомпромиссно отважилась предстать бесконечно усталой, неухоженной, замотанной провинциалкой-полицейской средних лет.
Она читала это — и не знала, как реагировать. Получается, ее хвалили за простой профессионализм, за нормальную честную работу — полноценное перевоплощение в героиню, чья жизнь и, соответственно, внешность разительно отличаются от ее, Кейт. Получается, гламурное тщеславие, бесконечное голливудское предъявление нестареющей красоты и выхоленности стали настолько привычны людям, что даже короткий отказ от этого в пользу требований, налагаемых профессией, уже выглядит героической жертвой?
Нет, Кейт никак не могла этого понять и отказывалась принимать эти похвалы и радоваться им. Не знала, как объяснить людям пошлость такого подхода и унизительность подобных комплиментов. Впрочем, ее саму понимать уже давно перестали. И к ее принципам относились как к капризам эксцентричной чудачки. Шли навстречу ее требованиям, но каждый раз не скрывали недоумения, пожимали плечами и перешептывались за спиной.
Вы только подумайте: эта странная Уинслет запрещает ее фотошопить! Перед каждой фотосессией особо оговаривает с редакторами и представителями брендов жесткий запрет на любое цифровое «украшательство». Да как же это? Ни единой морщинки ей не сотри, ни единого пятнышка не заблюрь, ни единой складочки не удали, не говоря о том, чтобы хотя бы силами фоторедактора вернуть ее формам былую утонченность!
И ведь совершенно, ну вот совершенно за собой не следит, хотя уж к ее-то услугам все новейшие технологии и лучшие специалисты! Такой чудесный лобик, зачем же уродовать его предательскими морщинами, всего-то пару укольчиков... Так нет, капризная Уинслет — категорическая противница ботокса. А носогубки, вы видели ее носогубки?! А поплывший овал, нет, вы видели этот поплывший овал? Это же просто неприлично! Но она ничего не желает слышать — ни о филлерах, ни о нитях, ни тем более о пластической хирургии. И как, спрашивается, относиться к такому непристойному вольнодумству?
