— Что же случилось?
— Армия, никакой военной кафедры при студии, как вы понимаете, не было в помине. Пришла повестка, откосить даже не пытался, пошел служить. Попал в учебно-боевую танковую дивизию. Мы стояли на границе с Румынией, в городе Сторожинец. Там выпускали сержантов, командиров отделений, механиков-водителей. Моей специализацией стал ремонт бронетанковой техники, с тех пор про гусеничную технику знаю все.
Кстати говоря, могу не только покопаться в двигателе, но и неплохо плотничаю, кладу плитку, кирпич, да и малярные работы даются мне легко. Спасибо бате — у него были золотые руки, своими навыками он с радостью делился с сыном, за что ему благодарен. У меня до сих пор хранится его рубанок, иногда беру его и вспоминаю отца, который мог смастерить буквально все: полностью построить дом от фундамента до крыши, да еще и обставить его мебелью, как бы теперь сказали, ручной работы.
Еще батя периодически отправлялся на заработки «на севера». Помню, как возвращался бородатый, заросший, с плотно набитым рюкзаком за плечами. Однажды приехал весь обмотанный шкурками соболя: вез на продажу, чтобы хоть как-то свести концы с концами. Привозил вкуснейшую красную рыбу. Так что батино воспитание и рабочие навыки пригодились в армии, когда приходилось ремонтировать ходовую часть танка, коробку передач, разбирать двигатели, в оптику мы не лезли.
— Дедовщина в танковых войсках была?
— Всякое случалось. Приходилось и драться, и защищаться, и отвоевывать свое пространство. Армия многому учит в плане выживания, безусловно формирует личность, там характеры проявляются ярко. Я исключением не был, научился за себя постоять. Отслужил два года, демобилизовался в звании старшего сержанта, заместителя командира взвода. Пока выполнял воинский долг, закрылась моя театральная студия. Набор в нее оказался разовым. Надо было решать, что делать: оставаться в Львовском драматическом театре с перспективой доучиться, но всю жизнь выходить на сцену с репликой «Кушать подано», поступать в Киевский театральный институт или ехать в Москву? Несмотря на то что я тогда не очень хорошо освоил русский, «хэкал», отважился попытать счастья в столице.
Нетрудно догадаться: не поступил. Но мой педагог из Львова Алла Григорьевна Бабенко верила в меня. Она была ученицей легендарного режиссера Андрея Гончарова, в свое время поставила множество спектаклей в России. В Казанском большом драматическом театре имени Качалова в свое время тоже шли ее постановки. В конце сентября Казанское театральное училище, на мое счастье, объявило дополнительный набор, и Алла Григорьевна попросила: «Обратите внимание на этого парня». К ее мнению прислушались, меня взяли. До этого я учился на украинской классике, а здесь мне, сельскому необразованному парню, привили вкус к Чехову, Хемингуэю, хорошей литературе.
