Когда сам Андрей снялся в фильме «Три плюс два», я все еще ничего про него не понимал. Ведь на экране он был таким же, как в жизни: молодым, озорным, смешным. Что особенного? Пожалуй, пока я не увидел Миронова в театре, и не догадывался о его таланте. Со временем к Андрею пришла невероятная, повальная популярность — когда он снялся в фильме «Бриллиантовая рука». С тех пор он вертелся круглосуточно, и мы, хотя и оставались друзьями, но стали созваниваться все реже и реже... Хотя до конца связи с ним мы не теряли. Помню, как в 1987 году мы встретились с ним по печальному поводу: хоронили нашу учительницу Надежду Георгиевну. Это она когда-то организовала в школе самодеятельный театр, где Андрей с увлечением играл Хлестакова. Потом еще через несколько месяцев Миронов без предупреждения, неожиданно приехал на мой день рождения. Он сумел вырваться только поздно вечером, и мы, немного посидев за столом, пошли вдвоем прогуляться по ночному лесу. Уже тогда Андрей выглядел очень больным. Он как будто прожил 80 лет, а не 45! А все потому, что в таком ритме, как он, не жил никто. Он очень серьезно относился к своей обязанности содержать родных. Просто ему было свойственно «спаливать» себя, гореть как свечка — в этом был весь Миронов. Мой друг, наш школьный заводила, душа класса и любимец девочек...»
Маленький Андрей мог умереть во младенчестве от тяжелого недуга
В архивах Театрального музея имени А.А. Бахрушина хранятся уникальные материалы, абсолютно неизвестные широкой публике. Это семейная переписка Андрея Александровича с родителями, их воспоминания о его детских годах. Мать Миронова Мария Владимировна сама передала все эти бумаги в музей после того, как сына не стало. Он писал ей всю жизнь: со съемок, с гастролей, из-за границы... Писал, несмотря на свою огромную занятость, на хроническую нехватку времени: о своих успехах, о сомнениях, о женщинах... «Караван историй» делится этим бесценным архивом с читателями.
Первые документы из архива Марии Владимировны, где упоминается Андрей, — это две ее собственные записки мужу, актеру Александру Менакеру, из родильного дома. Мария Владимировна всю беременность провела на сцене, ее даже рожать увезли прямо из театра. Роды были тяжелыми, продолжались больше двух суток. А когда младенец (вопреки ожиданиям, это оказался мальчик, Миронова-то хотела дочь) 8 марта появился на свет, Мария Владимировна написала мужу: «Милый Сашенька! Если б ты знал, как я измучилась <...> Это просто кошмар, написать об этом невозможно... К сожалению, ко всем мучениям, родился мальчик, но он очень похож на тебя и совсем беленький, а не красный, как все. 8 марта, 1941 г.».
«Дорогой мой Сашенька! Вот сейчас 12 часов, а здесь уже ночь. Тоска ужасная, ты сейчас где-нибудь с кем-нибудь разговариваешь, а тут и поговорить не с кем. Сейчас погасят свет, и я буду долго лежать и не спать. Буду думать о том, как изменилась наша жизнь и что из этого получится. Я сейчас почти калека, и еще, наверное, месяца на 2 вряд ли кого-нибудь может устроить такая жена. Когда ко мне приносят китайца (имеется в виду новорожденный Андрей. — Прим. ред.), я еще не могу его любить. Уж очень он меня заставил мучиться. Эти двое с половиной, даже трое суток, которые я провела внизу в больнице, я не забуду никогда в жизни... Эти боли, разрывающие все на мелкие части... Лежу на спине целый день, и не позволяют даже сесть. Март, 1941 г.».
А вот ответ Александра Семеновича Менакера в роддом: «Около трех ночи позвонил д-р Власов и сообщил мне самую большую новость в нашей жизни. Как ты себя чувствуешь? Сейчас прочел твою записку. Спасибо тебе, родная! <...> Не расстраивайся из-за того, что мальчишка получился, — самое главное, что это нам. <...> Очень хочется услышать твой голос по телефону. Телефон у нас работает как никогда: звонили все. В театре все шлют тебе привет и поздравление, а Николай Осипович страшно заинтересовался, «крепкий ли мальчик». <...> Ну, мамочка, крепко целую. Поцелуй за меня сына. Как мы его назовем? Предлагаю назвать Андреем. Твой А».
