Наших латвийских мужчин — Ивара Калниньша, Арниса Лицитиса, Мартиньша Вилсонса — чаще снимают в России. Как я всегда говорю, мужчинам легче, потому что ролей для них в несколько раз больше, чем для женщин, будь то классика или современные истории. Это какой-то парадоксальный закон жанра. Почитайте любую пьесу, посмотрите любой фильм: там будет семьдесят процентов героев-мужчин и только тридцать — женщин.
Мужчинам еще в чем повезло? Почти всегда ассистенты режиссеров — женщины. Главным образом они подбирают актеров. И если в фильме есть роли иностранцев, то в них по старой памяти нередко задействуют прибалтов. В советское время нас часто приглашали на такие роли — я играла француженок, англичанок, американок, а сейчас бюджеты российских проектов позволяют пригласить настоящих француженок и англичанок. Давно мечтаю сняться в каком-нибудь историческом российском фильме с роскошными костюмами и интерьерами. И конечно же, играть любовь...
— В кино и на сцене вы всегда играли любовь, и в жизни получали много признаний. А что такое любовь для вас?
— Не знаю... Давным-давно, когда сын был маленьким, задала ему этот вопрос. Он ответил: «Это птичка!» По-моему, гениально. Наверное, и вправду любовь — нечто эфемерное, что трудно поймать и удержать.
В юности я была увлекающейся девушкой: один понравился, но ушел в армию — тут же появился другой. И хотя все было только платонически, сердец я разбила немало.
Еще до замужества у меня порой было сразу несколько кавалеров. Главная задача — чтобы не встретились. Выкручиваться помогала мама. Но тайное всегда становится явным, и когда так случалось, парням было очень больно. А что поделаешь, если никакой любви тогда не испытывала? Но за их боль потом сполна расплатилась — таков неумолимый закон жизни.
Никакого особого счастья в любви нет. Это мощный стресс, как болезнь, которую нужно пережить и излечиться. Может, поэтому браки по расчету более прочные? Не знаю...
Когда встретила Мартиньша Вердиньша, казалось: вот наконец любовь. Мне нравились зрелые мужчины, и он как раз был старше меня на десять лет. Тоже актер, вдобавок талантливый художник, писатель. Очень интересный, море обаяния. Свалился как снег на голову, очаровал и покорил. Родилась дочка Мадара, потом сын Мартиньш Матис. Первые годы совместной жизни оказались счастливыми, теплыми. А потом началось...
Нет ничего страшнее пьянства мужа. Никому такого не пожелаю. Я пыталась бороться, надеялась исправить, ждала. Потом подумала: а если самой попробовать выпивать? Вдруг это встряхнет его и вытащит из заколдованного круга? Но нет, такой роскоши я позволить себе не могла. Росли дети, о них нужно заботиться, нормально выглядеть — в ту пору я много снималась, выходила на сцену.
Когда муж пьет, очень страдает твоя женственность. Было жаль детей, родителей, саму себя... Его — тоже. Тяжело видеть, как алкоголь уничтожает близкого человека, его таланты, лучшие человеческие качества, а ты ничего не можешь с этим поделать. Парализующее бессилие. Стараюсь не вспоминать, но у памяти своя логика. Когда стало очевидно, что ревность, подозрения и пьяные скандалы — это навсегда, взяла детей и ушла к родителям. Если в семье нет доверия, как жить?
