Храм был полон прихожан. «Вы тоже с батюшкой проститься? — обернулась к нам какая-то старушка. — Хороший он был. Терпеливый, мудрый не по годам. Жалко, что Господь так рано к себе призвал».
Узнать, от чего умер Влад, я могла только у его мамы. Но увидев ее, черную от горя, с запавшими глазами и потрескавшимися, как от горячки, губами, поняла: расспрашивать ни о чем не стану. Подошла, обняла и сказала: «Я очень любила вашего сына. — Потом взяла за руку Владика: — А это ваш внук».
Губы тети Вали дрогнули — то ли в попытке улыбнуться, то ли от сдерживаемых рыданий.
Когда возвращались домой, Влад спросил:
— А папа знает, что мы сюда ездили?
— Конечно.
— Да, ему надо было об этом сказать...
Отношения между сыном и Женей наладились сразу после того как родилась Сима. Хотя, если честно, я боялась: вдруг сын начнет ревновать нас к малышке и отдалится, уйдет в себя окончательно и бесповоротно.
Разговор начала осторожно:
— Владик, мы с папой целыми днями крутимся возле Симочки, на то, чтобы поговорить с тобой, бывает, нет и минуты. Ты не обижаешься?
— Да ты чего, мам? — Влад вытаращил на меня и без того огромные глазищи и рассмеялся: — Да я рад как не знаю кто, что вы наконец нашли другой объект и не будете доставать меня своим воспитанием!
С чувством юмора у Гандрабуры-младшего всегда был полный порядок.
Симу мы ждали восемь лет. Иногда Женя робко заговаривал о том, что, может, мне стоит обратиться к врачу. Я протестовала: «Всему свое время. Вот стукнет мне тридцать два — рожу девочку».
Как-то еще будучи студенткой, зашла проведать руководительницу театральной студии, в которой занималась до поступления в «Щуку». У Ирины Николаевны Тихоновой был гость. Помню, меня поразили его глаза — полные глубокой печали, даже скорби на молодом, почти юном лице.
— Мой гость умеет гадать по руке, — сказала Ирина Николаевна. — Покажи ему ладонь.
Я спрятала руки за спину:
— Нет, спасибо, не хочу.
— Не бойся. Он плохого не скажет.
Парень мягко взял меня за локоть, вытащил из-за спины руку. С минуту изучал ладонь:
— У вас есть маленький сын, с отцом которого вы недавно расстались.
Я вопросительно посмотрела на Ирину Николаевну: дескать, вы ему рассказали? Она помотала головой: «Нет!»
— А в тридцать два года родите девочку от мужчины, которого разглядите не сразу, но который будет вам опорой до конца жизни.
Я состроила укоризненную мину:
— Уверяли, что узнаю только хорошее, а сами... Это сколько же мне еще ждать судьбоносной встречи!
Через несколько месяцев парень, предсказавший мне судьбу, погиб в автокатастрофе. Узнав об этом, я сразу вспомнила его полные скорби глаза. Видимо, он предвидел и свою скорую кончину.
В марте 2003 года мне исполнился тридцать один год, а из летнего отпуска, который мы провели на Волге, я вернулась беременной. Женя шутил: «Выходит, в великой русской реке водятся не только лещи и щуки, но и маленькие девочки».
В роддом меня провожал Женя. Прощаясь возле дверей, которые вели из приемного в предродовое отделение, сунул в руку маленького клоуна. Смешного, с крошечными бубенчиками на концах раздвоенного колпака: «Он будет тебя охранять».
Когда начались схватки, я зажала игрушку в кулаке и не выпускала до тех пор, пока меня не увезли в родовой зал.
На следующий день новоявленному папе разрешили нас навестить. Когда медсестра положила Жене на руки дочку, он заплакал. Взрослый, сорокасемилетний мужик...
Детскую комнату Фомин подготовил сам. Бегал по магазинам и аптекам, выбирая «конверты», распашонки, чепчики, кремы, присыпки. И мамой для крошечной Симы тоже был он: купал, пеленал, укачивал, вскакивал ночами. А я была дурацким — неумелым и нескладным — папашей, который все делал не так: подсовывал не тот тюбик, вынимал из стопки не то полотенце, не так макал в бутылочку с зеленкой ватную палочку.
