В тот вечер у маминой постели дежурил брат — он уже жил отдельно, со своей семьей, но все выходные и свободные вечера проводил у нас. Пожав высохшую, будто обтянутую пергаментом руку, Саша сказал: «Родная моя, вся беда в том, что Он тебя не слышит. Ты же некрещеная...»
В Бога мама не верила. Нет, она не была атеисткой в классическом понимании этого слова. Для нее существовали высший разум, высшая справедливость, но попов она не любила, а храмовые службы называла церковным театром. Мы с братом приняли крещение уже взрослыми: я сразу после окончания школы, он — будучи студентом.
Вернувшись после спектакля, я столкнулась с Сашей в прихожей. Он торопливо шнуровал кроссовки.
— Ты куда?
— За батюшкой! Мама согласилась покреститься.
Священнослужитель, которого привез Саша, был похож на монаха, сыгранного в фильме «Остров» Петром Мамоновым. Отец Владимир пробыл в комнате мамы больше двух часов. Окрестил, исповедовал, соборовал.
Вскоре после ухода батюшки мама впала в кому, а через три дня, не приходя в сознание, умерла.
Наутро мы с папой и братом поехали в храм — заказать отпевание. Мужчины пошли к отцу Владимиру, а я, оставшись в машине, задремала — сказалась бессонная ночь. Мне снилось, что мама бежит навстречу, не касаясь земли и широко раскинув руки. В чем-то белом, развевающемся на ветру. Ее глаза светились радостью.
Я проснулась с улыбкой на губах и ощущением, что камня, который лежал на душе последнее время, больше нет.
Маму отпевали в церкви. Когда гроб с телом стали выносить, отец Владимир, глядя вслед скорбной процессии, произнес: «Святую хоронят».
Крещением перед смертью мама сняла с себя все грехи. Прежде всего грех гордыни — она была очень гордой женщиной... И ушла с земли чистой, как того и заслуживала.
На следующий день после похорон мы сидели с Сашей за длинным, составленным из нескольких столом. За ним вчера кормили родных и соседей поминальным обедом.
— Мне сегодня приснилась мама, — сказал Саша.
— Как она тебе приснилась?
— Будто я стою на тропинке, по которой вы с ней всегда гуляли, а она в чем-то белом, развевающемся...
— ...бежит навстречу с раскинутыми руками, будто хочет обнять?
Саша оторопел:
— Д-да. А откуда ты знаешь?
Услышав, что мне приснился точно такой же сон, Саша впервые за долгое время улыбнулся:
— Значит, ей там хорошо.
Больше ни мне, ни брату мама не снилась, но с ее уходом из нашего дома будто вынули душу. Теперь вечерами отец сидел в кресле, зажав голову руками и глядя в пол. Даже Владик, которого обычно нельзя было и минуты удержать на одном месте, больше не носился с дикими воплями, а о чем-то тихо разговаривал в своем углу с подаренными бабушкой игрушками. В двадцать три года я осталась старшей женщиной в семье и должна была искать где-то силы, чтобы обогреть большой осиротевший дом. Старалась: готовила, убирала, читала сыну сказки, приносила папе кассеты с новыми фильмами, но все равно казалось — по комнатам гуляют сквозняки...
Со дня смерти мамы прошло несколько месяцев, когда однажды вечером папа вернулся домой взволнованным и немного смущенным:
— Маша, мне нужно тебе что-то сказать... Я встретил женщину. У меня завтра свидание.
Первым чувством, которое вызвали эти слова, была обида: как он мог так быстро забыть о своей любви к маме?! Потом пришел страх: теперь я останусь совсем одна. Но в глазах отца — казалось, навсегда потухших — светилась надежда, а во всем облике читалась отчаянная просьба: «Пойми меня, дочка, не осуждай...» Я заставила себя улыбнуться, а потом взяла деловой тон:
— Ты только посмотри на свои руки! Разве можно таким неухоженным отправляться к женщине? Давай я сделаю тебе маникюр.
Утром следующего дня мы пошли вместе в магазин, где купили ему рубашку и галстук.
Вскоре отец познакомил меня с Татьяной Михайловной. Она оказалась милым и добрым человеком. Одной встречи было достаточно, чтобы понять: папе с ней будет уютно и надежно.
