К эксцентричности Петра все давно привыкли, избраннице же его только предстояло стать объектом обсуждения. Принцесса Вильгельмина Байретская, с первого взгляда определив низкое происхождение российской царицы, в самых презрительных выражениях описывает ее внешность и вкус: «толста и черна», старомодное блестящее платье наверняка «куплено в лавке на рынке» и вынуждает принять Екатерину «за немецкую странствующую артистку». При ходьбе та «звенит, словно прошел наряженный мул», из-за обилия украшений, орденов, образков и амулетов, и слишком громко хохочет на скабрезности своей шутихи. Впрочем, Екатерине не были свойственны амбиции «первой красавицы и умницы», и значение для нее имело не мнение европейской знати, а отношение мужа. Его же она устраивала именно такой.
Прежде всего Екатерина была в полном смысле боевой подругой — и следом за Петром ездила в военные походы, причем часто беременной: всего царица родила одиннадцать детей, из которых выжили только две первые дочери.
В первый раз Петр впечатлился силой духа своей возлюбленной в Прутском походе. Отправившись в него, она остригла волосы и облачилась в форму гренадера. Перевязывала и поила раненых. Кормила солдат и подносила им водку перед атакой и по возвращении из боя. Быстро свыклась со свистом пуль, видом крови и смерти. Существует легенда, что для подкупа турецкого визиря и заключения мира она отдала свои драгоценности. Все, кто видел ее в том походе, сходились в оценке: спутница царя сочетала разящую женственность с редкими храбростью и хладнокровием. Петру было чем гордиться... К коронации Екатерины царь выпустил манифест, в котором отметил ее неоценимый вклад и помощь в военных баталиях, способность ради высокой цели преодолеть «немочь женскую» и в рамках порой «отчаянной» Прутской кампании «не по женски, а по мужски поступать, о том ведомо всей нашей армии».
Ни у кого не повернулся бы язык назвать государя человеком, на которого кто-либо способен влиять. Однако все отмечали, что государыня имеет на мужа почти завораживающее воздействие. Лишь она одна могла унять его нервические припадки, успокоить головные боли. Со стороны ее поведение в такие моменты выглядело как укрощение дикого зверя. В минуты, когда все вокруг мелко дрожали в ожидании взрыва, она бесстрашно направлялась к мужу, еще издали начиная что-то ему говорить. Сам звук ее спокойного голоса уже обладал целительным воздействием. Затем Екатерина садилась и Петр опускался рядом, положив голову ей на колени. Царица гладила его волосы, царь вскоре засыпал... Долгие часы она оставалась в том же положении, продолжая гладить по голове спящего мужа. Просыпался он совершенно исцеленным, бодрым и готовым победить весь мир. Те, кто видел эту картину, утверждали, что все выглядело как гипноз. Считали даже, что у Екатерины и Петра есть какой-то тайный язык только для двоих и эти больше никому не понятные слова обладают свойством успокаивающего заклинания.
