Когда девятнадцатого декабря 1918 года был подписан декрет Совнаркома о национализации частных художественных коллекций, в том числе и морозовской, Иван Абрамович был этому даже рад: ему казалось, что получил охранную грамоту. К тому же ее принес человек хорошо ему знакомый — скульптор Сергей Коненков. «С моим приходом Морозов заметно повеселел, — вспоминал Коненков. — Его искренне обрадовало то, что государство не даст рассыпаться, погибнуть его отмеченной большим художественным вкусом коллекции...»
Но все оказалось совсем не так, как думал простодушный Морозов. Особняк на Пречистенке стал Вторым музеем новой западной живописи — Первый составила коллекция Щукина на Знаменке. Ивана Абрамовича даже не назначили директором собственного собрания, а поставили всего лишь помощником хранителя. Несколько месяцев он был вынужден водить экскурсии по своей галерее. На одной из них побывала будущая художница Татьяна Лебедева (нам она известна под фамилией Маврина). Хозяин показал столовую в готическом стиле с дубовым потолком и огромным камином, где висели картины Гогена, Ван Гога, Пикассо. Кабинет, отделанный красным деревом, с полотнами Коровина, Головина, Серова. Залу, украшенную панно Мориса Дени. В одной из комнат Татьяну поразила «огромная картина Моне «Сад в Монжероне». Чудные, незабываемые краски сочетались в нежную гармонию. Его же «Бульвар» и мечтательные картины Сислея».
Охранная грамота новой власти оказалась просто бумажкой, не спасшей коллекцию от реквизиций, а ее бывших владельцев от уплотнения. Четырнадцатого апреля 1919 года комендант здания предписал семье Морозовых срочно переехать в выделенные им три комнаты на первом этаже, остальные помещения отдали под общежитие сотрудников Московского военного округа.
На этом терпение бывшего текстильного магната лопнуло, и в начале лета 1919 года он вместе с женой и дочерью просто исчез из Москвы. Когда в спешном порядке в его доме на Пречистенке произвели обыск, выяснилось, что все предметы уникальной коллекции, страховая стоимость которой в январе 1917 года составляла пятьсот шестьдесят тысяч рублей, остались на своих местах в целости и сохранности. На его деле в ЧК написали: «Выбыл с семьей в июне 1919 года в Петроград».
Как Морозовым удалось выехать из Советской России — загадка. Не исключено, что по фальшивым паспортам. Объявились они во Франции, вначале жили в Париже, потом перебрались в Швейцарию и поселились под Лозанной. В конце 1920 года посетили Англию, где в Лондонском банке хранились приличные средства, принадлежавшие Товариществу Тверской мануфактуры, — вероятно, Иван Абрамович похвалил себя за предусмотрительность.
