Осенью 1913 года в Москву прибыл и невероятный «Марокканский триптих», написанный Матиссом специально для Ивана Морозова, — три самостоятельные картины, объединяющим началом которых является синий цвет, по-разному обыгрываемый в каждой из работ. Художник писал его в Танжере, тонко уловив атмосферу неторопливой и созерцательной арабской жизни. «Г-н Морозов в восторге от ваших марокканских картин, — сообщал Сергей Щукин Матиссу. — Я видел их и понимаю его восхищение. Все три великолепны».
Из года в год десять лет подряд в главной конторе правления Товарищества Морозовых на Варварке выписывались счета на десятки тысяч франков. Московский банк исправно переводил эти суммы в Париж. Будучи человеком педантичным, Иван Абрамович сохранял все счета и расписки от продавцов, благодаря чему нам точно известно, во что обошлась ему французская часть коллекции. Сумма фантастическая — 1 миллион 410 тысяч 665 франков! У одного только Дюран-Рюэля он оставил четверть миллиона. Ловкий торговец всегда приберегал для московского гостя исключительные вещи: «Бульвар Капуцинок» Клода Моне, «Девушку с веером» Ренуара и его же подготовительный этюд к большому портрету рыжеволосой актрисы «Комеди Франсез» Жанны Самари из коллекции Михаила Морозова.
Собственным роскошным собранием Иван Абрамович в отличие от Сергея Щукина предпочитал наслаждаться в одиночку, ревниво охраняя свое детище. Если к Щукину достаточно было записаться по телефону, то доступ на Пречистенку имели лишь избранные — требовалось личное знакомство или рекомендация. Приятели-художники, в том числе Константин Коровин, обычно писали Морозову записочки с просьбой принять того или иного человека.
Перед революцией французская часть коллекции Ивана Морозова, равной которой, по мнению современников, не было и в самой Франции, насчитывала двести пятьдесят шесть полотен. Довольно внушительным было и русское собрание с картинами Врубеля, Серова, Кустодиева, Головина, Машкова, Гончаровой, Ларионова. Одного только Коровина у коллекционера было около полусотни холстов. Но пришла новая власть и все отобрала.
Летом 1918 года Морозов лично передал ключи от сейфов и бухгалтерские книги Тверской мануфактуры представителю рабочих плотнику Ивану Ракову. Потом реквизировали дом правления Товарищества на Варварке. Иван Абрамович лишился огромного состояния. Стоимость недвижимого имущества одного только Товарищества Тверской мануфактуры оценивалась в двадцать шесть миллионов рублей.
За полгода до этого особняк на Пречистенке захватили анархисты: просто ввалились в одно непрекрасное утро, топая грязными сапогами и размахивая оружием, и остались, вызывая каждодневный ужас хозяев и за собственную жизнь, и за сохранность коллекции. Москва была полна слухами о разгульной жизни анархистов в захваченных особняках. Говорили, что картины им обычно служили мишенями для стрельбы из маузеров. К счастью, морозовские «гости» дни и ночи напролет лишь пили и играли в карты.
