В общей сложности их роман длился семь лет. Таня надеялась, что они в конце концов поженятся, мечтала об общем ребенке. Но Андрей постепенно стал отдаляться, а потом и вовсе исчез из жизни Лавровой. Вдова поэта Зоя Богуславская уверяет, что по-настоящему Андрей любил только ее, а все другие женщины были легким увлечением, не более. Пусть думает как ей хочется, но правда в том, что Андрей Таню боготворил. Инициатором их разрыва была, конечно, Зоя. Мудрая женщина, она не стала ставить вопрос ребром — или я, или она, отпустила мужа на коротком поводке, а потом, выждав момент, скомандовала: «Ко мне!»
Ходили слухи, что у Татьяны был роман и с худруком МХАТа. Это неправда, хотя случалось, Ефремов обитал у Лавровой, когда в очередной раз срывался (была у Олега Николаевича известная русская слабость) и не хотел, чтобы его «воспитывали». Таня, если я заглядывала к ней в такие дни, предупреждала: «Только никому не говори, что видела здесь Ефремова».
Видимо, Лаврова все-таки предчувствовала свою смерть, а планы празднования семидесятилетнего юбилея и разговоры о том, что внучка Женя, поступив в институт, будет жить с ней, просто помогали отогнать мрачные мысли. Незадолго до того как лечь в больницу, она стала обзванивать друзей, с которыми когда-то порвала: прощения не просила (не в ее характере это было) — расспрашивала о здоровье, детях и внуках. Тогда же она рассказала Володе об отце, организовала их с Михайловым встречу. И набрала номер Вознесенского.
Я в тот вечер была у нее и видела, как Таня волнуется. Трубку взяла Богуславская. «Зоя, это Таня Лаврова. Я хотела бы поговорить с Андреем. Да, я знаю, что у него после инсульта отнялась речь. Но он же как-то общается? ...Пишет на бумаге? Пожалуйста, прочти то, что он будет отвечать. — Когда Татьяна произнесла: — Андрей, здравствуй...»— я вышла на кухню и прикрыла за собой дверь.
Серьезные проблемы со здоровьем начались у Тани после того, как во время репетиции во МХАТе она упала с высокой лестницы и повредила позвоночник. Пришлось сделать несколько операций, которые лишь на время облегчали состояние. В последние годы Лаврова даже сидеть подолгу не могла. Влить в нее жизненные силы была способна только работа. В начале нулевых Тане предложили сыграть мать главной героини в каком-то сериале. Как же она была рада! Сочинила для роли характер, подобрала гардероб. Помню, как демонстрировала мне шляпку:
— Я сама ее придумала — правда, здорово?
— Конечно. Сразу образ нарисовался.
По части одежды у Лавровой был безупречный вкус. Золота и бриллиантов никогда не водилось, но она и в простой бижутерии смотрелась как королева. Иногда под дурное настроение собирала в горсть кулоны, бусы, серьги:
— Выбросить, что ли? Зачем это мне?
— С ума сошла?! Женьке останется.
— Ты права, но на свадьбу я ей обязательно что-нибудь посерьезнее подарю. Накоплю денег.
— Накопишь, как же... — беззлобно ворчала я.
Сколько помню, с деньгами у Лавровой всегда было плохо. Получив гонорар за фильм, она тут же спускала его на подарки сыну, маме, друзьям; на застолья, которые собирала у себя по поводу и без. Состав гостей менялся постоянно. На очередном дне рождения редко можно было встретить человека, который присутствовал на предыдущем. За год Татьяна успевала со всеми рассориться. От нее многим доставалось: и медперсоналу в больницах, и продавцам, и таксистам. Как-то нам нужно было доехать от Кутузовского до центра. Время в пути — минут пятнадцать. Сев в машину, Татьяна тут же достала сигарету. Увидев это, водитель сказал:
