В 1933-м босс улетел по делам в Париж, и Эдит самостоятельно сделала свою первую картину «Она обошлась с ним нечестно». В фильме снимались молодой Кэри Грант и Мэй Уэст. Пышнотелая актриса наставляла Эдит: «Я хочу наряды достаточно свободные — чтобы выглядеть как леди, но достаточно облегающие, чтобы во мне видели женщину». В немалой степени благодаря усилиям Хэд, создавшей для героини Мэй — разбитной, любвеобильной певички из ночного клуба — усыпанные блестками наряды, фильм собрал отличную кассу и спас студию от надвигающегося банкротства. То, что другая актриса расценила бы как пошлость и дурновкусие, для Уэст было в самый раз. Эдит научилась мгновенно понимать, что требуется той или иной звезде для успеха. И их успехи сумела сделать неотделимыми от своих.
Лиха беда начало... Бэнтон невзлюбил Барбару Стэнвик и передал ее в руки помощницы. Женщины немедленно стали закадычными подругами. (Именно Барб настояла, чтобы панически боявшаяся дантистов Эдит наконец посетила врача и вставила зубы.) В 1937 году, после выхода фильма «Стажерам нельзя брать деньги» (к слову, в титрах в качестве художника по костюмам значился Трэвис, а вовсе не Хэд), Стэнвик вписала имя подруги во все свои контракты.
Эдит помогла Барбаре, которую костюмеры не любили за «низко посаженную заднюю часть», обрести уверенность в себе: в нарядах подруги недостатки ее фигуры скрадывались. В «Леди Еве» Эдит превратила актрису, которую считали лишенной женской притягательности, в настоящий секс-символ. Особенно запомнилось платье из золотой парчи, расшитое каплями горного хрусталя. Вскоре Стэнвик вновь блеснула — в «Двойной страховке» Билли Уайлдера, и ее успех по праву разделила художник по костюмам. Барбара во всех интервью благодарила Эдит, расхваливала ее талант, а голливудским дамам дарила шелковые блузы «от Хэд». По фасону они напоминали мужские рубашки, поэтому носили их с галстуками. Пример подала сама Эдит.
Она не только умела скрыть недостатки любой фигуры и подчеркнуть ее достоинства, но и будучи прирожденным дипломатом, виртуозно разрешала конфликты, возникавшие между режиссерами и звездами. Недаром Хэд так ценил Альфред Хичкок. Вместе они сделали одиннадцать картин и понимали друг друга с полуслова. Прекрасно осознавая значимость костюмов для успеха фильма, Хич при этом терпеть не мог излишне ярких, броских туалетов. Они, по мнению режиссера, затмевали актрису и само действие. Мало кому из звезд нравился такой «ограниченный» подход. Эдит удавалось примирить актрис с выбранным для них гардеробом, а в качестве утешительного приза она позволяла им самим поучаствовать в выборе аксессуаров. Дорис Дэй, снявшаяся в «Человеке, который слишком много знал», довольно точно описала работу Хэд с Альфредом и его звездами: «Мне не нравилась одежда. Все это было совершенно не мое и не по мне. Однако как раз то, что должна носить жена доктора, которую я играла». Ким Новак признавалась, что в «Головокружении» костюмы ей помогли приспособиться к двойной жизни героини: «...Этот чертов серый костюм Эдит соорудила так, что он заставлял меня стоять прямо как столб, навытяжку. Я ненавидела этот дурацкий костюм... Но он помог чувствовать себя столь же некомфортно, как мою Мадлен...» Хвалила дизайнера и Типпи Хедрен: ее зеленый твидовый костюм в триллере «Птицы» обладал удивительным свойством — на нем почти не оставалось следов от когтей и клювов после очередной атаки зловредных чаек.
