— Простите, Юрий Петрович. Я знаю две категории артистов: одни играют, а другие занимаются общественной деятельностью.
Он оторопел:
— Ну что вы, Юрий?! Будете играть, мы поможем. Но поймите, у нас такая сложная ситуация...
Смотрю, стоят передо мной создатель Театра на Таганке и его директор и просят меня, который никто и ничто, войти в их положение...
Не ожидал такого поворота событий. Пришлось согласиться и по сути расплачиваться собой. Какое там творчество, если на столе лежит заявление: «На таком-то спектакле артистка такая-то в темноте набросилась на меня и исцарапала лицо. Играть не смогла, просьба разобраться и наказать».
Или от костюмеров: «Нечестно распределили путевки в санаторий». А я ни сном ни духом! Какие путевки?! Какие еще санатории?! И это не кляузы, а реальность. Не зря же любой театр обзывают банкой с пауками. Где-то это главное занятие, где-то сопутствующее.
— В каком спектакле впервые вышли на сцену?
— В массовке «Десяти дней, которые потрясли мир». Едва в тот день появился в театре, подходит один артист: «О! Новенький! Пойдем отметим». Помню, меня тут же подставили, все смеялись. Но и я быстро понял: именно здесь обучают актерству. Мне повезло: выходил на сцену с лучшими актерами театра. Все иллюзии, все мое величие предыдущих лет — пока четыре года учился в Щукинском — испарились, рассыпались в прах. Все заново, ничего не годится.
Свой первый текст произнес в спектакле «Жизнь Галилея» будучи партнером Высоцкого. У меня было буквально две реплики — в самом начале.
— Вокруг Высоцкого до сих пор ходит невероятное количество слухов. Так и непонятно, кто был его другом, а кто «и не друг, и не враг, а так... »
— Странное у меня к нему было отношение — без фанатизма, любви и привязанности. Хотя некоторые песни так и остались любимыми, но только некоторые... Я не был с ним близко знаком, но имел возможность наблюдать, как он дружит с коллегами. Например с Ваней Дыховичным, Валерой Золотухиным, Ваней Бортником и Севой Абдуловым. Всеволода я хорошо знал и глядя на него, всякий раз думал: возможно это единственный человек, который оставался верным другом Высоцкого.
— Юрий, вы не рассказали, как попали в труппу.
— Этого вообще не должно было произойти. Ни один московский театр меня не взял на работу. Была устная договоренность с кем-то из Областного театра имени Островского (сейчас Губернский) о том, что получу приглашение.
Когда окончил училище, мне было под тридцать. На курсе я был самым старым студентом. Кому нужен артист такого возраста? Все это я прекрасно понимал и в отчаянном положении ходил с однокурсниками, помогал показываться. Например с Леной Кореневой, Катей Граббе. Все ребята получили распределение или предложения, а я так и оставался без работы.