Колокола Нотр-Дама навеки связаны с именем одного из самых ярких литературных героев — звонаря Квазимодо.
Его «отцу», Виктору Гюго, мир обязан сохранением собора. Во времена Великой французской революции Робеспьер поставил парижанам ультиматум: либо «твердыня мракобесия», как он назвал Нотр-Дам, будет уничтожена, либо жителям придется «скинуться» на нужды революции «и всех революций, какие произойдут в других странах». К тому времени собор изрядно обветшал — при Людовике XIV пострадала часть витражей, «свободные граждане» снесли головы статуям ветхозаветных царей и шпиль, а сам дом Господа приспособили под пороховой склад. Парижане согласились платить налог Конвенту, переименовавшему собор в храм Разума.
После революции Нотр-Дам был в крайне плачевном состоянии, и власти рассматривали два варианта: снести или перестроить. Собственно говоря, желание защитить памятник культуры и подтолкнуло Виктора Гюго к созданию романа о любви горбуна к юной цыганке. «Осматривая собор, — написал он в предисловии, — автор обнаружил в темном закоулке одной из башен начертанное на стене слово ‘АМАГКН (рок). Эти греческие буквы, потемневшие от времени и довольно глубоко врезанные в камень... и в особенности мрачный, роковой смысл, в них заключавшийся, глубоко поразили автора. <...> Позже эту стену... не то выскоблили, не то закрасили, и надпись исчезла. Именно так в течение вот уже двухсот лет поступают с чудесными церквами Средневековья. Их увечат как угодно — изнутри и снаружи. Священник их перекрашивает, архитектор скоблит, потом приходит народ и разрушает их. <...> Несколько столетий назад исчез из числа живых человек, начертавший на стене это слово; исчезло со стены собора и само слово; быть может, исчезнет скоро с лица земли и сам собор. Это слово и породило настоящую книгу».
