Что касается Миши... Творческим людям необходима энергетическая подпитка, а я была энергичной, красивой. Юной опять же! Конечно, он откликнулся на яркую внешность, а что в этом плохого? Мне сейчас пятьдесят три года, немногим меньше, чем в то время Мише. И знаете, я искренне не понимаю, как можно в таком зрелом возрасте начинать жизнь заново. Миша совершенно спокойно обнулился, и я преклоняюсь перед его смелостью. Старая дача в Одессе, машина и однокомнатная квартира в Москве рядом с Останкинской башней — вот все, что у него имелось, когда стали жить под одной крышей. Подозреваю, Миша уходил от женщин, оставляя все, что нажили вместе.
Скрывать не стану, в бытовом плане пришлось непросто. Когда я переехала к нему в Москву, почти все время проводила на кухне, потому что Миша днем спал, а вечерами работал. Но тогда и мысли не возникало, что что-то не так. Любила — и точка.
— Какие у вас были амбиции в двадцать четыре года?
— В конце восьмидесятых окончила Одесский гидрометеорологический институт, ездила в экспедиции как молодой специалист. Предполагала, что за этим увлекательным занятием проведу жизнь. Но когда СССР развалился, финансирование гидрологии закрылось, профессия стала ненужной. Работала костюмером в маленьком одесском театре пантомимы Люсика Заславского. Объездила с труппой половину бывшего Союза, первый раз выехала за границу, в Польшу. Работала и бебиситтером, и портнихой — шила джинсы в кооперативе. Ну как шила? Строчила по прямой.
Замуж не хотела и на парней смотрела с недоумением. Как с ними обращаться, не знала. Ну и честно говоря, вообще вся была в комплексах. Страдала из-за высокого роста — под метр восемьдесят, из-за худобы, большого размера ноги. При этом ухажеры находились как на подбор низенькие. А я все ждала парня себе под стать, чтобы познакомить с родителями. Мама в молодости была невероятной красавицей. Умелый макияж, наряды... Сама их шила. Плюс каблуки — с ростом метр шестьдесят шесть можно себе позволить. А моя внешность ее смущала. Мама была амбициозной, возглавляла уральскую гидрометобсерваторию. Папа по профессии радист-подводник. На гражданке, когда мы жили в Казахстане (в Одессу перебрались позже), устанавливал столбы электропередач в степи.
— И как родители отнеслись к выбору дочери? Жванецкий ведь уже в те годы был невероятно популярен.
— Родители — люди прямолинейные, принципиальные, с четкой позицией. Считали, что отношения между влюбленными должны развиваться так: познакомились, погуляли, а за ручку взялись, поцеловались — пора на следующий день свадьбу играть. И всех родственников пригласить. А у меня все иначе получилось. Мама с папой — в Казахстане. Я — в Одессе, куда уехала сразу после школы, в шестнадцать лет. Как живу, не отчитывалась. О нашем романе они узнали лет через пять, когда я уже была беременна.
