— Конечно пошли!
В тот вечер Германика открылась с неожиданной стороны: с Мамлеевым и его гостями, знаменитыми, чтимыми мною авторами, общалась на равных, была частью их атмосферы, и я ощутил, насколько она глубокий, объемный человек. С тех пор если зовет:
— Можешь сняться в эпизоде? — отвечаю:
— Сделаю это бесплатно!
В «Оттепели» я сыграл сценариста с трагической судьбой, прообразом которого послужил Геннадий Шпаликов. Валерий Тодоровский собрал на площадке замечательную банду, мне было комфортно, не требовалось себя ломать, что-то изобретать. Ролюшка небольшая, но удалось прочувствовать персонажа, оказаться правильной приправой к «салату» под названием актерский ансамбль. Хотя Валерий Петрович со мной не соглашался: «Ты не прав! Твой герой смыслообразующий!» Наверное, ему виднее.
На «Однолюбах» подружились с Сашей Урсуляк, у нее была роль жены моего героя. Долго не могли снять финальную сцену с Максимом Лагашкиным, который играл уже спившегося человека, разрушившего свою и чужие судьбы. Мне казалось, эпизод не выходит по моей вине, уезжал со съемок расстроенным. Но когда увидел фильм, успокоился: в монтаже все смотрится изящно. Я отношусь к себе строго, иной раз ем поедом. Кстати, в «Аритмию» пробовался на начальника подстанции скорой помощи, которого блистательно сыграл Лагашкин. Не жалею, что роль мне не досталась. Макс там великолепен, это абсолютно его история!
— Правда, что вы стали отцом в двадцать лет?
— В девятнадцать. С Софьей мы учились в одной школе, она в классе с художественным уклоном, я в обычном. До ЗАГСа так и не дошли, не видели в этом смысла. О свадьбе вообще не думалось. Тогда жил так, что однажды в течение года четыре раза терял паспорт: то он выпадал из кармана, то оказывался в забытой где-то сумке. И я не считал это проблемой. Если сегодня останусь без документов, начну психовать: господи, что делать?! А тогда спокойно ходил со справкой и ставить штамп было не только незачем, но и некуда.
Я поступил в театральную академию, у Сони с живописью не сложилось. Обитали мы то у моих родителей, то у ее, иногда у кого-то на даче. Как и многие в постперестроечное время, жили непросто. Папа с мамой, конечно, помогали, ведь я перебивался случайными заработками. Но по молодости лет не испытывал по этому поводу глубокой скорби. Она появилась чуть позже: если не видишь впереди перспективы, значит, дело труба. А тогда казалось, что все возможно и будущее светло и ясно.
Заработав первые приличные деньги, без зазрения совести пропил их с друзьями, которых в ту пору было много, и я всех угощал, проставлялся. Среди ребят попадались и музыканты, и художники, и артисты, и воришки, и наркоманы — сегодня из той компании остались в живых немногие. Но эти люди почему-то в меня верили, и я старался не подвести. Деньги являлись доказательством того, что они не ошиблись и я еще всем покажу, сделаю что-то классное и замечательное! Вообще, к дензнакам отношусь с большим уважением, хотя они никогда не становились для меня самоцелью. Главное, чтобы были честно заработанными. Когда начинают словно с неба валиться, настораживаюсь: если видишь сыр, сразу начинаешь искать и мышеловку.
