На следующее утро по прибытии на невские берега он облачился во фрачную пару, повязал белый галстук и поехал представляться. Александр Михайлович Гедеонов встретил гостя любезно, но на его вопрос «Когда прикажете дебютировать?» пояснил, что сезон начинается только в конце сентября, поэтому «у господина Петипа открываются вакации. Не беспокойтесь, в это свободное от работы время жалованье вам будет идти, а пока извольте получить аванс в двести рублей, — добавил директор. — И репетиционные залы балетного училища всегда к вашим услугам».
Неожиданные каникулы Петипа посвятил знакомству с Петербургом. «В течение четырех месяцев осматривал город, бывал в Эрмитаже, на Островах», — вспоминал он. Северная Пальмира поразила француза: с трудом верилось, что вся эта красота возведена на болотах. Осенью Мариус впервые посетил Большой (Каменный) театр на Театральной площади — грандиозное здание с массивным портиком и треугольным фронтоном со скульптурной композицией «Аполлон Кифаред в окружении муз». Внушительного размера зрительная зала в форме эллипса для более выгодного обозрения сцены имела целых пять ярусов и вмещала три тысячи зрителей.
На этой огромной сцене Петипа предстояло танцевать в течение двух десятилетий, а затем ставить спектакли, сменив в должности главного императорского балетмейстера другого французского хореографа — Артура Сен-Леона. Но пока он каждое утро усердно работал у станка — за три недели до открытия сезона начал репетировать партию Люсьена в балете «Пахита».
Дебют артиста на сцене Каменного театра увенчался триумфом. Мариус понравился зрителям и как танцовщик, и как пантомимный актер с нарочито эффектной, во вкусе того времени, манерой. Как остроумно заметил его соотечественник писатель Теофиль Готье: «В Санкт-Петербурге не очень-то просто заставить публику себе аплодировать. Русские — большие знатоки балета, и блеск их лорнетов опасен».
