— В какой семье росли вы сами?
— Папа — народный артист Юрий Волынцев, зрители помнят его по спектаклям в Театре имени Вахтангова, а также по роли пана Спортсмена в программе «Кабачок «13 стульев»... Мама занималась домом. Семья как семья. Я убеждена, что детство — не самая лучшая пора в жизни: ты абсолютно зависишь от взрослых, ноль самостоятельности. И если бы мне вдруг сейчас предложили вернуться в тот возраст, ни за что бы не согласилась. Я себе страшно не нравилась — ни внешне, ни внутренне. Начала ощущать гармонию с собой лет в тридцать. Хотя грех жаловаться, были прекрасная школа, учителя, компании... И в общем счастье.
С удовольствием гуляла с папой — его всегда узнавали, подходили. Актерские дети иногда ревнуют в подобных случаях: мол, папа мой, почему к нему лезут посторонние?! А я, наоборот, гордилась, что отца знают и любят! Прислушивалась к его мнению, мне было с ним очень интересно. С мамой почему-то ни разу не отдыхала — только с отцом. У артистов академических театров большой отпуск — почти два месяца. Половину этого времени папа, как правило, ездил с концертными бригадами — тогда это называлось халтурой. Потом брал путевку на двадцать четыре дня в Ялту или Сочи, и мы с ним уезжали в санаторий. Причем с моих лет двенадцати селились в разных номерах и даже иногда на разных этажах — так он приучал меня к самостоятельности.
Детство мое прошло в доме на Большой Полянке, где находится магазин «Молодая гвардия». Крошечная советская «блочка», самая обычная — папа получил ее от театра. Соседи почти все свои, много артистов — в тапочках друг к другу в гости ходили. Папины ближайшие друзья — актеры Александр Галевский, Андрей Ярославцев, Эрнст Зорин...
Помню дружеские посиделки в нашей квартире. Если в доме уютно и дружно, там обязательно собираются теплые компании. И кухонька-то крошечная, но набивался народ, да еще с гитарами, пели, плясали.
Родителям хотелось квартиру побольше. Папе обещали от театра. На Дорогомиловской улице неподалеку от Киевского вокзала строили дом лет двенадцать. Каждый раз, когда проезжали мимо на машине, отец с гордостью показывал на долгострой и произносил: «Вот здесь скоро будем жить!» А я сжимала зубы и ворчала, что ненавижу этот дом, этот Киевский вокзал... Казалось бы, престижный район, но почему-то ужасно не хотела в новую квартиру. Интуиция подсказывала: с переездом рухнет вся наша прежняя счастливая жизнь. Так оно, в общем, и случилось.
