Падма прожила с Салманом три года. Когда в 2007-м его посвятили в рыцари Британской империи, начался новый виток кошмара: охота возобновилась, фанатики жгли чучела Рушди, цена за голову писателя выросла почти до трех миллионов долларов. Теперь под угрозой был не только он, но и близкие. Спустя две недели Лакшми подала на развод.
Дальше началась новая жизнь. Романы, рождение дочери Кришны от Адама Делла, брата основателя знаменитой компьютерной компании. А потом был семидесятилетний миллиардер Тед Форстман и его скорая смерть от рака... Да уж, Падма хлебнула потрясений сполна.
Они встречались осторожно, ни о чем не договариваясь, ничего не ожидая. Ужинали, гуляли, разговаривали и в какой-то момент решились появиться вместе на светском мероприятии. Конечно, немедленно последовали целые серии фотографий и комментариев... А Ричард и Падма продолжали осторожно описывать круги, то сближаясь, то отдаляясь и пытаясь понять, есть ли у них какое-то будущее. Спустя полгода стало ясно, что его нет. Падма рисовала себе успешную светскую пару, Ричард надеялся на связь не только романтическую и карьерную, но и духовную. Увы, он снова строил совместные планы не с той женщиной, пусть даже она тоже практиковала буддизм. Да, они часами вместе медитировали, посещали классы йоги и распевали санскритские песнопения, но...
Если Кэри была полностью увлечена светской жизнью, то Падма всю себя посвящала карьере. Ритм Нью-Йорка был по ней, поездки, съемки, деловые переговоры — Лакшми наслаждалась такой жизнью и не собиралась приносить себя в жертву. Плавного умиротворяющего течения бытия под звук ритуальных колокольчиков и аромат благовоний от нее точно было не дождаться. Как и сочувствия.
А он ведь тогда переживал крайне непростой период: бракоразводный процесс с Кэри набирал обороты. После формального признания брака расторгнутым начиналось самое тяжелое — раздел имущества, права опеки... Сколько времени займут бесконечные тяжбы, было неясно, так что предстояло запастись терпением.
Увы, терпения Падмы не хватило и на год — ждать она не желала. И даже не обсудив ничего с Гиром, преспокойно сообщила в интервью, что одинока и, что называется, открыта миру. Удар был чувствительным: в конце концов он — Ричард Гир, а Ричарда Гира не бросают! Но четки, как всегда, помогли. Падма растворилась где-то на стремительных, суетливых улицах Нью-Йорка.
— Знаешь, — Билл Найи задумчиво посмотрел вдаль, — я иногда думаю: как странно все складывается. Вот возьмем меня. Ты-то, конечно, красавец и все такое. А я... По молодости сам от себя в зеркале шарахался. И вдруг женщины посматривать начали. Так, знаешь, с интересом. После «Реальной любви», после «Рок-волны». А я думаю: где ж вы раньше были все? Мне за шестьдесят, а тут такое! А ты говоришь, годы.
— Я не говорю, — усмехнулся Ричард. — Я сам удивляюсь. Рано еще нам, похоже, в утиль.