Ричард Гир принял решение рассекретить отношения. И открыто появился с Алехандрой Сильвой на красной дорожке. Он понятия не имеет, чем все это может закончиться. Будь что будет.
Встретившись на съемках второй части «Отеля «Мэриголд», Ричард сдружился с Биллом Найи, Джуди Денч и Мэгги Смит. Прекрасная старая гвардия, титулованные, любимые динозавры. И он, Ричард Гир, выходит, теперь тоже среди них. При этом чувствует себя довольно странно: в детстве малышей, бывает, сажают за отдельный столик на праздниках. А теперь у них словно отдельный стол для пожилых, будто они отделены невидимой стеной от всех остальных — молодых, не знающих, не ведающих, не предполагающих... Сегодня ему самому уже шестьдесят шесть, и это как-то не очень укладывается в голове. Билл — его ровесник. А Мэгги и Джуди вообще по восемьдесят, и они со всей британской язвительностью именуют их «молодыми людьми». Сейчас забавно вспоминать, что во время съемок «Первого рыцаря» Шон Коннери, игравший короля Артура, казался ему стариком. Тогда сорокапятилетний Гир-Ланселот еще думал: вот бы так красиво и достойно постареть. А ведь Коннери было шестьдесят четыре, почти как ему сейчас, и он так же, как Ричард, наверняка совершенно не чувствовал себя старым...
Гир рад был сниматься в «Отеле «Мэриголд», нравилась сама идея картины: нет возраста, в котором нельзя получить второй шанс. К тому же съемки проходили в его любимой Индии, где все, казалось, просто создано для того, чтобы радовать глаз, вкус и обоняние. Вечерами после съемочного дня они вчетвером — две «почтенные дамы» и два «молодых человека» — усаживались за столик под открытым небом на крыше отеля, потягивали напитки и болтали. Перешучивались и подсмеивались друг над другом (Мэгги и Джуди, удостоенные высоких титулов английской короны, обладали поистине ведьминским чувством юмора), делились воспоминаниями, обсуждали события давние и недавние, с легкостью перелистывая в разговоре целые десятилетия. И пожалуй, именно тогда, за этими неспешными разговорами под усыпанным звездами индийским небом Ричард окончательно смирился с мыслью о старении. Точнее — понял, что в неумолимом беге времени нет ничего страшного.
— А знаешь, — серьезно сказала Джуди, — я вдруг вспомнила... Когда тебе вручали награду за «Чикаго»...
— «Золотой глобус», — улыбнулся Ричард.
— Да. Ты ведь маму благодарил тогда, да?
Точно. Он протянул статуэтку в зал и сказал: «Мама, этот приз — твой». В каком-то смысле так оно и было. Давным-давно из Филадельфии, где родился Ричард, его родители Гомер и Дорис, страховой агент и домохозяйка, классическая пара из застойных пятидесятых, переехали в крохотный городок под Нью-Йорком и поселились на своей ферме. Их пятеро детей, три девочки и двое мальчиков, вкалывали наравне со взрослыми. Но этим их жизнь не ограничивалась. Они учились в школе и в обязательном порядке занимались музыкой — так хотела мама. Себе она отказывала во всем, но кружки для детей — святое. Так что Ричард стирал пальцы, бесконечно играя скучные гаммы, и в итоге действительно многому научился. А еще он был весьма одаренным гимнастом, именно поэтому и получил спортивную стипендию в колледже Массачусетса. Денег, конечно, не хватало. Но трудиться Ричарду не привыкать — он мыл посуду в кафе, вывозил мусор, был подсобным рабочим в строительной бригаде. При этом усердно учился на факультете философии. А через два года все бросил. И уехал в Вермонт, в рок-коммуну, потому что, оказывается, всю жизнь мечтал стать музыкантом и играть на гитаре, трубе и пианино. Надо же, когда-то делал это почти из-под палки, а теперь вошел во вкус! Впрочем, в коммуне он долго не выдержал. Странные там царили нравы: гений на гении и гением погоняет. В общем, в один прекрасный день Гир махнул рукой и отправился в Нью-Йорк.
