В таких реалиях рождалась группа «Русский Размер». Я придумал название, я же стал автором музыки и солистом. Мы сотрудничали с Алексеем Лебединским. Выступали вместе: «Русский Размер» и Профессор Лебединский». В то время я и квартировал у Леши — своего угла в Питере еще не имел.
В «двушке» Лебединского на улице Фурманова — в самом центре города — был своего рода артистический салон, временами напоминавший притон. Там собирались музыканты, художники и прочая шумная публика. Жили весело и до такой степени беззаботно, что сейчас даже удивляюсь. Скажем, в период безденежья — к тому времени уже завязали с концертами в переходах — пошли как-то с Лешей в магазин. Долго рылись в карманах, наскребли на пару куриных лапок и граммов пятьдесят сливочного масла. Сварили бульон и тут же все съели. В карманах не осталось ни копейки, но и мысли не возникало: на что будем жить завтра? Придет день — и решим.
Лебединский являл собой пример классического жителя Петербурга Достоевского. С утра шел к морозильнику, где у него всегда была припасена бутылочка водки. Наливал граммов пятьдесят, выпивал мелкими глотками. Так начинался его день. Народ, который собирался в квартире, обсуждал концерты и рейвы — это определение, означающее дискотеку с участием диджеев, наверняка помнит молодежь девяностых. Промоутеры снимали помещение, завозили аппаратуру, ставили свет, и публика тусила там по нескольку дней. Происходили рейвы где придется — клубов было совсем немного. На моей памяти как-то зажигали даже в кафе при доме престарелых, заранее договорившись с администрацией. Но из затеи ничего хорошего не вышло — кто-то из жильцов нажаловался куда следует, приехал ОМОН и всех разогнал. Забегая вперед, скажу, что Диму периодически приглашали как звездного ведущего таких вечеринок. Выскакивал из кулис этакий питерский живчик, взмахивал руками, метался по сцене. Ему тогда нравилась немецкая группа La Bouche. Он появлялся на сцене под песню этой группы, а после говорил с придыханием: «La Bouche — это круто!»
