Ее подружка Таня Орлова мне рассказывала, что было утром: «Иду по коридору, смотрю — Прокофьева сидит перед дверью на корточках и рыдает. Подхожу:
— Оля, что случилось?
— Я Соколова люблю-ю-ю!
— Дура, так чего ты ревешь-то, это же хорошо!»
О нашем романе очень скоро все узнали. Да мы, в общем, ни от кого и не прятались. Дело-то молодое: мне чуть за тридцать, Прокофьевой двадцать с хвостиком. Впрочем, было одно но...
Я знал, что Прокофьева несвободна. Она четыре года была с человеком, который ее очень любил и все это время упрашивал выйти за него замуж, был готов даже развестись. Но Оля отказывалась. Да я и сам формально был женат на артистке нашего театра, хотя мы уже не жили вместе. Помню, гастроли закончились, собираемся обратно в Москву, я спрашиваю Олю:
— И что теперь будем делать?
Она гордо тряхнула головой:
— Надо бороться за свою любовь!
И знаете, Прошка была так решительно настроена никому меня не отдавать, так уверена в том, что у нас все получится, что и меня вдохновила. Ну наконец-то, обрадовался я, встретил женщину, с которой проживу до гробовой доски! Два прежних моих брака оказались неудачными, но на сей раз я точно не ошибся!
Но как бороться за свою любовь? Поклонник Ольги хотя и не был еще олигархом, но уже не бедствовал. Помню, мой друг Женя Каменькович, узнав о нашем романе, ужасно распереживался: «Ты что, с Прокофьевой связался? С ума сошел?! В асфальт же закатают! И никто не узнает, где могилка твоя».
Возвращаемся после гастролей в Москву, Олю встречают с цветами — будущий олигарх подъехал за ней прямо к трапу самолета, миновав все посты и кордоны. Она садится в его машину и уезжает. Созваниваемся с ней.
— Ну как дела, Оля? Что нового?
— Все ему рассказала. Знаешь, не умею я прыгать из постели в постель...
— Ну что ж, молодец, правильно сделала...
Я не давил на Олю, она сама все за нас решила. Очень смело поступила, я даже не ожидал. В тот же день собрала свои вещи и ушла от него. Помню, я ее спросил как-то:
— Ты его любила?
— Нет... Но этот человек мне помог поступить в институт, занимался со мной, он ведь по профессии режиссер...
Вообще я считаю, что в этой ситуации они оба оказались на высоте. Оля честно во всем призналась, он поступил как настоящий мужчина — понял, что его женщина полюбила другого и отпустил на все четыре стороны. Все было интеллигентно, он больше ни разу ее не побеспокоил. Правда, однажды — прошло уже несколько лет — в квартире Прокофьевой раздался звонок. Я взял трубку: «Алло?» В ответ — пауза, а потом гудки. Думаю, это был он. Видимо, решил узнать, как Оля, а попал на меня. Но может, конечно, я все просто себе придумал...
На следующих гастролях нас уже поселили в один номер. В администрации все знали, что мы пара, хотя еще и не расписались. Только одна Галя Беляева ни о чем пока не догадывалась. И вот играем очередной спектакль, я протягиваю Гале чистый листок. Она удивилась:
— Юр, а почему ты перестал мне писать стихи?
— Да что-то, Галя, не пишется...
Кстати, Прошка была в курсе моей влюбленности в Беляеву. Я и не скрывал этого, так и говорил: «Галя — мой чистый ангел, она навсегда останется в моей памяти!» Оля это понимала — мы вообще жили с ней душа в душу, не разлучались ни на минуту. Вот, правда, стихов я Прошке, как Гале, почему-то не писал...
